Читать «Выстрелы в Сараево» онлайн - страница 130
Игорь Макаров
На все упреки генерал Козачев отвечал, что «лучше всех знает секрет, как неблагонадежного превратить в благонадежного: надо найти для него служебное поприще, стоящее на уровне его дарований, да двух-трехтысячный годовой оклад!». Люди, близко наблюдавшие взаимоотношения Козачева и Натансона, посмеивались по поводу того, «до какой степени сумел Натансон крепко оседлать Его превосходительство».
Не засидевшись в Саратове (под ним уже «почва горела»), осчастливил своим прибытием тихий Орел, где этого любимца власть предержащих пригрели в контроле Орловско-Грязской железной дороги. В иркутской ссылке (третьей по счету) Марку опять-таки подфартило местечко в контроле Кругобайкальской железной дороги. Служба в контроле требует бухгалтерской подготовки, а за плечами Натансона — ковенская гимназия да недолгое обучение в Петербургской медико-хирургической академии и Земледельческом институте…. Но, с другой стороны, разве это главное, когда есть кому словечко замолвить. Натан Абрамович, брат-банкир, денежки-то вкладывал в строительство железных дорог, а это была самая коррупционная тогдашняя сфера. Не тут ли зарыта собака?..
С берегов Байкала Натансона каким-то ветром заносит в Тифлис, а оттуда в Бакинскую городскую управу:
Впору представить: сидит себе Нобель в Баку и высчитывает, когда же, наконец, выйдет на свободу профессиональный ссыльный Марк Натансон. Ведь без него вся мировая нефтеторговля псу под хвост!.. А, надо заметить, в Баку тогда хозяйничали англичане и Ротшильд, опиравшийся на шеститысячную еврейскую общину. У них своя идея-фикс — захват бакинских и персидских нефтепромыслов. Американский консул Смит тогда отмечал, что нефтяная торговля в Баку вот-вот «полностью перейдет в руки англичан, что никого и не удивит».
Вроде бы Марк при деле, но весной 1904 года эмигрантская камарилья из каких-то своих конспиративных соображений переводит «маэстро в области учета и контроля» (черновская характеристика) в Женеву. Здесь он знакомится с Лениным, который поначалу очень им «увлекся». И Крупская в восторге: