Читать «Город, в котором оживают кошмары» онлайн - страница 316

— Да неееет братаааан, у нас с тобой по два, — мотнув головой, возразил Баскервиль.

— Этими я гляжу. — Слон оттянул пальцами свои веки, сделавшись ещё уродливей. — А вот этим вижу! — После этих слов он утвердительно стукнул себя пальцем в лоб.

И вот теперь, в полутёмном складе, Гена понял, что его старый кореш вовсе не свихнулся, отнюдь! Пёс снова улыбнулся, в этот раз куда более искренне. Зачем вообще останавливать катящийся с горы камень? Надо лишь отойти в сторону и сделать так, чтобы он не раздавил тебя!

Палата на четвёртом этаже госпиталя, в которой поместили Нуаре, была на порядок удобнее той, в которой некоторое время назад приходил в себя Фар. Кирова сделала всё, чтобы её верная правая рука, оставшаяся без обоих своих, ни в чём не нуждалась и не скучала. Возле Этьена дежурила симпатичная медсестричка с короткими бледно-розовыми волосами под цвет сетчатой безрукавной пижамы мутанта, стоящий рядом с койкой стол был заставлен фруктами, у стены напротив мерцали кольца управляемого голосом монитора. Однако скрасить страдания майора не получалось. Ящер заметил, что даже его чёрная шерсть перестала блестеть. Олень неподвижно лежал, распластав по широкой койке с приподнятой головной частью обрубленные предплечья с затянутыми синеватыми повязками ранами, и смотрел куда-то в противоположную от медсестры стену. Попросив её выйти, Абдельджаффар присел на белый стульчик в углу просторной светлой палаты.

— Терций Сикстиевич Цареградский. Я думал: кто же так назвал сома-то? — Фар решил развлечь товарища беседой на постороннюю тему. — А оказалось, что он у вас детдомовский. В константинопольском приюте, где он вырос, или стамбульском, я не знаю, как точно называется место, там теперь одни исторические развалины вместо города, содержали по десять воспитанников в камере. Вряд ли можно назвать комнатой наполовину затопленный водой каменный мешок старых турецких бань, где вместо имён номера присваивали. Будущий полковник был третий из шестого десятка. Немного вульгарной латыни — и мы получаем благороднейшее имя!

Этьен не реагировал. Он лишь повернул на другой бок голову с заклеенными медицинским гелем разветвляющимися на два обрубками рогов. Его безразличный взгляд следил за покачиваниями верхушки березы за окном. В лучах яркого утреннего солнца её желто-зелёная листва играла золотистыми переливами.

— А ты сына его видел? — продолжил Арафаилов. — Он, оказывается, тоже служит в ССБ, в региональном центре. Только характер у него далеко не отцовский. У него и морда-то бандитская, вся в шрамах, и повадки. Или Цареградский-старший таким же был, а с возрастом подобрел?

— Фар. — Олень посмотрел на капитана глазами, полными слёз отчаяния. — Пристрели меня. Я всех об этом просил, так что тебя никто не обвинит.

Ящер встал и долго смотрел на него. Потом достал из кобуры свой пистолет, передёрнул затвор под прямоугольником охладителя, и положил ствол на стол рядом с фруктами. Этьен вопросительно перевел взгляд с пистолета на Фара. Зелёное вытянутое лицо рептилоида застыло в саркастической гримасе.