Читать «Город, в котором оживают кошмары» онлайн - страница 256

Абдельджаффар не понимал этого нездорового интереса своих коллег к голограммам убитых. Причём страдали этим не только ушан и колли, а большинство знакомых эсэсбешников Ящера. Казалось бы, особенности профессии, связанные с постоянным участием в вооруженных столкновениях, должны были пресытить кровью и смертью существ, отправляющих других в мир иной по десятку в месяц. Однако получалось наоборот. Наснимать трупы, а затем всем отделом их разглядывать и обсуждать считалось весьма хорошим тоном. Эсэсбешники хвастались перед друг другом, насколько кровавым и нетипичным получилось убийство, а те, кто в оном не участвовал, старались перещеголять коллег в остроте и циничности комментариев. Капитан Арафаилов, достаточно хладнокровный по отношению к чужой жизни, к чужой смерти в большинстве случаев относился ещё более безразлично. Но и товарищей не осуждал, а больше ёрничал на тему их нездоровых увлечений. Для него в этот миг матёрые вояки превращались в восторженных подростков, вопящих: «Зыырь! Кровищааа! Кишкиии!» Тем самым они старались сделать смерть чем-то понятным, весёлым и смешным, обесценивая этот столь трагичный для каждого индивидуума процесс. Так как подсознание каждого поневоле ставило себя на место жертвы и мысль, что и ты, такой сильный, красивый и классный неизбежно превратишься в такую же смесь из крови, внутренностей и дерьма, наполняла разум липким безотчётным страхом, который каждый по-своему старался загнать как можно глубже внутрь себя.

Нет, жизнелюбивый рептилоид, конечно же, тоже боялся умереть, и боялся сильно. Но, в отличие от других, он не считал этот страх чем-то постыдным. Он пропускал эту мысль через себя, позволял ей овладевать сознанием. Не встречая сопротивления, она теряла свою остроту, раз за разом повторяемая, становилась скучной. И на смену ей появлялась другая: «Ну да, когда-нибудь ты умрешь. Но сейчас-то ты ещё жив, так что не трать время на переживания о неизбежном, а иди и действуй!» И Фар шёл и действовал.

К чести Алины, снимки делала не она, а Монашка, в качестве отчётного материала для мстительного господина Желтко. Старый бык был очень педантичен в таких вещах и всегда требовал доказательств. А колли просто выклянчила их у неё, пользуясь случаем. Когда девушка пошла снимать, добросердечный Чжун счёл нужным предупредить, что зрелище там непотребно для леди, потому как он одной из убитых матку прострелил. «Наш человек!» — усмехнулась Монашка в ответ и в сопровождении Тени пошла внутрь. Потом Мясу рассказали о сексуальных и садистских наклонностях девчонок но, к удивлению офицеров, он не воспылал к ним отвращением, а мечтательно закатил большие жёлтые глаза и заулыбался. Похоже «романтичный» по-своему шинизавр нашёл себе новый объект сексуальных фантазий. Сейчас над столом перед Альтомом мерцала заваленная кровавыми ошмётками комната — результат его работы.

— Я даже не буду спрашивать, кто здесь побывал, — справедливо рассудил Мазур. — Ух, какая знойная красавица! — воскликнул он, долистав до трупа растёкшейся по полу толстухи. — Это портниха их?