Читать «Город, в котором оживают кошмары» онлайн - страница 225

— А ты чего-нибудь менять-то пытался? — разговор для Эреба становился всё интереснее. — Здоровый, с характером, о чём ты думал всю жизнь? Кредитами карманы набить! Так же и к тебе отнеслись, как к средству их добычи. Это не мир плохой, это такие вот плохие ценности. У тебя, у того, кто тебя сюда посадил, у тех, кому ты должен. Богатство — вы сами из него сделали культ, отлили своего золотого тельца, а сами мычите, что мир вас заставил! Кредиты — вещи, кредиты — женщины, кредиты — достоинство, кредиты — сила, кредиты — свобода! Такие как ты на всё в жизни смотрят как на товар, а потом удивляются, почему их самих продали!

— А ради чего мне, по-твоему, надо было жить, старик? Ради идей глупых? Может быть ради спортивных принципов, стремлений к достижениям эфемерным? Я боролся за то, что можно потрогать…

— О, ты добился, чего хотел! Себя теперь можешь потрогать. Двумя руками за хер!

Тирада предназначалась не только амфибоиду. Эреб рассчитывал, что и наёмника его слова заденут и тот добавит что-то своё в эту развесёлую пустопорожнюю ругань. Но тот молчал как рыба, вернее сказать как рак. Лишь поворочался в своей камере, похрустел хитиновыми пластинами и затих. Квирин не видел, как серая жаба затопала по потрескавшемуся бетону своими армейскими ботинками, болтаясь из угла в угол и злобно раздувая горловые мешки у овальной головы. Хотелось что-то ответить этому наглому деду, но на ум приходили только лишь оскорбления. Однако в чём-то террорист открыл ему глаза. Валун даже полночи не спал, всё думал. На следующий день он решил продолжить разговор:

— Старик, а старик!

— Что случилось, жертва дикого капитализма? — с усмешкой ответил Эреб.

— Ты хочешь сказать, ты живешь ради справедливости?

— А мне ничего говорить и не надо…

— А что если другим твоя справедливость покажется совсем несправедливой? Кто будет решать, в чём она заключается?

— «Quis custodiet ipsos custodies», ты хочешь сказать? Кто будет сторожить самих сторожей? — Эреб сел на лавочке поближе к решёткам, подвернув ногу под колено. — Такие вопросы могут возникнуть, когда отдельные личности ставят своё благополучие выше идеи государственности. В древнем Риме интересы общества были неотделимы от интересов каждого отдельного гражданина. И понятие о справедливости было только одно — то, которое установлено законодательно. А держалась эта система на сильных людях, которые конечно умели её использовать в своих интересах, но при этом не стеснялись применять всю полноту своей власти. Они не боялись не миловать, ни карать. А разлад в обществе начинается, когда те, от кого зависит его целостность, вступают на путь компромисса. Это я про таких, как местный начальник. Когда нужно было перестрелять буквально дюжину наглеющих мерзавцев, он решил их использовать с выгодой для себя, чтобы они во главе с Эдбергом делали за него работу, которую он посчитал ниже чувства собственного достоинства. И так вместо одной личности, которую должны бояться, появилось в городе две. И понятий о справедливости стало соответственно два. А где два, там и три, и пять.