Читать «Ласковый ветер Босфора» онлайн - страница 123

Больше всего Катю поразило то, что куда-то бесследно исчезла его обычная завораживающая грация, плавность и точность движений. Дерганый, как кукла с разболтавшимися шарнирами, он бросился к окну, всплеснул руками, схватился за голову, а затем замер, привалившись лбом к стеклу. У Кати, когда она сейчас смотрела на Эртана, рождалось внутри странное ощущение. Она прекрасно знала, каким органичным умел быть Эртан на сцене, как точно, без малейшей фальши, он демонстрировал чувства своего героя, передавал его состояние. Сейчас же он напоминал ей плохого актера, чудовищно переигрывал, ломался и кривлялся, как еще недавно делала Нургуль. Катя видела по глазам, что его и в самом деле терзает страшная душевная мука. Это от нее он с первого же взгляда показался ей таким разбитым, сломленным, растоптанным. Это она лихорадочным огнем горела в его глазах. Но в то же время Эртан как будто бы упивался ею, наслаждался этим самоуничижительным выступлением. Будто бы смертельно раненный герой драмы, благодаря взвинченным до предела нервам не подозревающий о своем ранении и неумело изображающий на сцене агонию.

– Ты ошиблась, Катя! О, как ты ошиблась! – забормотал он и обернулся к ней.

– В чем ошиблась? – как можно мягче спросила она.

Нельзя было поддаваться, заражаться от него этой сухой истерикой. Пускай хоть кто-то в этом больном спектакле сохранит здравый рассудок. Как бы невыносимо, как бы мучительно это ни было.

– Ошиблась, когда делала замену в касте, – нехорошо улыбнувшись, пояснил Эртан.

Он резко развернулся, пошатываясь, прошел по комнате, подцепил стоявшую на комоде ополовиненную бутылку и, запрокинув голову, принялся жадно пить из горлышка. Потом утерся тыльной стороной ладони, посмотрел на Катю, бледный, пьяный, весь какой-то разболтанный, нечеткий. И вместе с тем поразительно красивый, даже более пленительный, чем обычно. Как будто бы раньше его облик был слишком идеальным, гладким, слепящим, ошарашивающим своим совершенством. Теперь же в нем вдруг проступили изъяны, сделавшие его более глубоким, более земным и человечным, – круги под глазами, нервная морщинка у губ, болезненная худоба. И этот взгляд, мятущийся, дикий, от которого Кате хотелось бежать, забиться куда-нибудь, прикрыть глаза руками. Лишь усилием воли она заставила себя остаться на месте и, испуганная, измученная, продолжала смотреть на этот бездарный безжалостный спектакль.

Что он имел в виду, когда сказал, что она ошиблась? Что он должен был все же играть Воланда? Неужели Эртан в этом своем пьяно-наркотическо-неврастеничном угаре вообразил себя князем Тьмы?

– Ты страшный человек, Катя! – меж тем нараспев продолжил Эртан. – Стра-а-ашный! Ты смотришь на меня и видишь что-то свое. Не то, кем я являюсь на самом деле. Видишь какого-то честного, благородного, самоотверженного, доброго парня. А ничего этого во мне нет. Нет, Катя! Единственное, чем я владею, это мой проклятый талант – талант, позволяющий мне проживать за день миллион сущностей. Если бы ты знала, как я ненавижу его, как ненавижу эту проклятую многоликость, благодаря которой сам уже не помню, какой я.