Читать «Александрин. Яд его сердца» онлайн - страница 29

Страж не даёт мне времени на раздумья. Прикусывает в поцелуе губу, и вновь я ощущаю, как его язык сплетается с моим, заставляя трепетать от нового, доселе неизведанного чувства.

С каждым мгновением ласки становятся всё требовательнее, всё настойчивее. Высвободив из плена кружевной сорочки налитую грудь, малейшее прикосновение к которой рождает внутри невозможно сладкую дрожь, он начинает покрывать её поцелуями, опаляя нежную кожу, заставляя выгибаться ему навстречу, лишь бы снова и снова ощутить прикосновения жадных губ.

Понимаю, что близость эта запретная, но желание быть с ним, почувствовать его внутри себя сковывает волю.

Моран неторопливо проводит языком по ареоле соска, а потом медленно вбирает его в себя. И при этом смотрит на меня тёмными пронзительными глазами. Такими же тёмными, как и узор татуировок, вырисовывающийся на стальной груди и плечах во мраке спальни. От этого взгляда я возбуждаюсь даже больше, чем от любых ласк. Чувствую тяжесть ладони на другом, сладко ноющем полушарии. Требовательные пальцы, горячие, немного шероховатые, задевают тугую горошину соска, и мне кажется, что я сгораю заживо. Огонь растекается по венам, концентрируясь внизу живота.

Безумные, незнакомые ощущения, от которых кружится голова и сердце колотится, как сумасшедшее.

Безумная я.

Мне бы оттолкнуть его, собрать воедино остатки здравого смысла и велеть остановиться, но мысли лишь об одном: что будет, когда я почувствую его внутри себя. От мимолётного, бесстыдного образа, мелькнувшего в сознании, с губ срывается стон удовольствия.

И мне больше не хочется сопротивляться. Зарываюсь глубже пальцами в его волосы, когда Страж, задрав подол моей сорочки, оставляет дорожку из поцелуев на внутренней стороне бедра. Снова и снова, намеренно не касаясь самого сокровенного и тем сильнее распаляя меня, изнывающую от страсти, уже готовую принять его в себя.

Покориться.

— Возьми меня, — шепчу, словно в бреду. — Возьми, — умоляю.

Вскрикиваю от невозможного, невероятного наслаждения, когда кончик языка, дразня, касается самой чувствительной, пульсирующей желанием точки. Ещё и ещё, умело подталкивая к наивысшему пику блаженства. Кричу, повторяя его имя, а он всё не перестаёт меня ласкать, доводя до умопомрачения…

…И тут я просыпаюсь с его именем на губах.

— Александрин! Ну сколько можно?! Ты вообще думаешь нам открывать?! — бушевали за дверью сёстры.

Я шумно выдохнула, тщетно пытаясь прогнать отголоски желания, разливавшегося по телу. Сорочка была влажной, тонкий шёлк прилип к коже, остужая разгорячённую плоть. Кружевной подол был задран, ну прямо как в моём непристойном сне. Кажется, сама того не осознавая, я ласкала себя, бесстыдно рисуя в мечтах образ искусителя-Стража.

Даже обида на Морана не отрезвляла.

Единая, да что же со мной происходит?!

— Александрин!!! — голос Лоиз взметнулся на октаву выше, перейдя в оглушительный визг.

Страдальчески застонав, пошла открывать своим истязательницам, так жестоко прервавшим мой сон. Который я боялась и в то же время жаждала досмотреть до конца.