Читать «Мы стоили друг друга» онлайн - страница 12

Я выбирала слова. Я чувствовала, что от того, что я сейчас скажу, многое зависит.

— А как же ты мог не целовать? Ты поляк, Юлька… И разве поляки кукарекают? Разве поляки говорят плохо о женщинах? Разве могут не целовать?

— Я понял только одно: с этого нельзя начинать, — жалобно сказал Юлька.

…Потом я очень часто даже злилась на него за то, что он ни об одной женщине не говорил плохо. Он так яростно жалел всех подряд, что попадал в самые дурацкие положения.

«…С этого нельзя начинать…»

Однажды мне было очень плохо, и я, поддавшись слабости (чего не бывает), как-то очень неосторожно пококетничала с одним молодым человеком. Мы встретились всего-то пару раз, погуляли по городу. Мы были ровесниками, но он почему-то казался намного моложе меня. Не лицом, а так как-то… Поцеловались при прощании. Он сказал:

— Слушай, выходи за меня замуж.

— С чего это?

— Ты… такая… нежная… Ты не думай, у меня было много женщин, но я просто спал с ними… А ты… просто говоришь, а мне никогда так не было.

Если б ему, как Юльке тогда, было восемнадцать, то, может быть, я потратила бы на него время н слова. А ему было двадцать восемь.

— Не с того ты начал, — сказала я, и мне стало скучно.

Через два месяца он позвонил мне и сообщил, что женился. Он думал, что это меня расстроит. И напрасно. Я пожелала ему счастья… И не позавидовала его жене.

…А с Юлькой мы учились вместе. Никто и ничто — ни книги, ни фильмы, ни учителя, ни родители — не могли бы, при всем желании, заставить нас научить нас любить. Мы тогда верили только друг другу, мы сами сочиняли свою азбуку. Может, именно поэтому у меня потом ни с кем другим ни черта не получалось… Я говорила только на своем, очень трудном языке… Я была уверена, что этот язык единственно возможный…

После того как он сказал: «С этого нельзя начинать…», причем сказал он это сдаваясь, сразу стало легче.

Мы не разговаривали, а просто шли, взявшись за руки. Мы еще не знали, как следует нам теперь разговаривать в нашем новом, взрослом качестве. Еще долго никто не видел перемен ни в нем, ни во мне. Но мы-то знали, что так, как было, быть не может больше. А что впереди — не знали. И говорить все-таки нужно… Правду.

— Как хорошо, что ты позвонила мне, — сказал он.

Я не стала отпираться — теперь это было ни к чему.

— Я б умерла, если б не позвонила…

Я, конечно, не умерла бы. И все же я сказала правду.

— Я боялся идти к тебе…

— Поэтому позвал ребят?

— Да.

— Эх ты, трусишка!..

— Не трусишка. Но если б ты меня прогнала, я. Не знаю, что бы и было. Я ночами не спал из-за того… случая.

— Ты мог подумать, что я тебя прогоню?

— Сейчас… когда ты молчала… я так и думал.

— Не надо про это.

— Я только сейчас тебя полюбил, вот. Потому что ты меня не любила. Не люби меня сильно и все время, а то… Я сам хочу тебя любить. Когда ты ругаешься, я больше тебя люблю…

…Мы очнулись (очнулись — верное слово) только под утро. И увидели, что садик, в котором мы сидим, заметен снегом.

Первый снег в Ленинграде в тот год выпал четвертого ноября — я помню точно.

2. Мы

Теперь в нашей с Юлькой жизни появилось новое качество: мы. Не отдельно он, Юлька, который сам по себе, не отдельно я, а мы вместе.