Читать «Разворованное чудо. Повести и рассказы» онлайн - страница 32

Впереди мелькнул огонь. Кто-то жег на острове костер, и я провел катер в протоку. Огонь исчез, только звезды нежно раскачивались на длинных, очень покатых волнах, и я вел катер прямо по этим раскачивающимся подо мной звездам.

Время от времени я посматривал на часы. Я представления не имел, что, собственно, должно случиться. Но ждал.

Минута… Две… Пять…

Ничего не случилось.

Ушел ли я из опасной зоны? Долго ли мне придется плыть?

Взглянул на пальцы и замер. Ногти светились гораздо сильней. Гораздо сильней!.. И пуговицы, и молния на застежке тоже. Я весь был охвачен странным мертвым сиянием, и такие же странные мертвые радуги вставали над манграми. Они переливались, кружились, распускались как цветы, трепетали, как огромные бабочки. Капля бензина, упавшая за борт, превратилась в безумное пятно, пышущее фиолетовыми молниями…

Катер вышел из протоки, и я увидел над собой небо. В той стороне, где, по моим предположениям, осталась обсерватория, несмотря на столь ранний час, занимался рассвет.

Не рассвет! Зарево!

Размытые столбы света поднимались и рушились, и вновь вставали над сельвой. Казалось, далекие уходящие корабли салютуют мне. И я невольно подумал - вот она, смерть боиуны. Страшной змеи, умеющей менять обличья.

Я подумал о Верфеле. Он выбрал смерть, а значит - я не должен его обмануть. Я непременно должен найти людей, прийти к людям, привести их в залы обсерватории, когда хозяева их уже будут сожжены дыханием Космоса.

На миг я закрыл глаза.

А когда открыл их, свечение над обсерваторией поднялось еще выше, видимо, светилась атмосферная пыль. Отблески желтоватыми бликами испещряли протоку.

Этот мир, подумал я, мир, в котором я всегда считал себя дома, этот великий радужный мир с его камнями, птицами, бабочками, деревьями, этот мир с его грозами, ливнями и ручьями не может не дождаться меня!

Я представил, как Верфель сидит на пороге музея и мертво скалит на свастику свои сияющие зубы, и сразу задрожал, хотя влажный воздух над рекой был пропитан тропическим жаром.

Нагнувшись к рукоятке, дал полный газ. Мотор взревел, но шума я уже не боялся. Я торопился, я думал об одном - успеть! Плыл в голубоватых отблесках, плыл, видя одну картину - убитую излучением сельву. Слетают с ветвей пересушенные листья и проявляются для всего мира голые ребра зданий обсерватории.

Я торопился.

Пистолет, вытащенный из кармана, лежал на сиденье. В редкие просветы листвы пробивался свет звезд. Сияние над «Сумерками» не меркло, напротив, оно разрасталось, охватывая весь горизонт. Я плыл в море огня. Но если на мне он только прибавлял загара, то там, вдали, над обсерваторией - убивал.

Машины Бестлера останутся целыми,- сказал я себе. Излучение убивает только органику. Важно прийти вовремя, важно не допустить того, чтобы в это логово вошли новые крысы.