Читать «Войска СС в бою» онлайн - страница 34

Н-да, еще и этому Ковальски нужно помочь прийти в себя, этого еще не хватало! Он же всю дисциплину сорвет… и почему именно Ковальски, который до сегодняшнего дня еще ни разу не выделился. Другой часовой посмотрел на меня. Его лицо было полностью покрыто изморозью, даже на бровях и ресницах висели маленькие сосульки. Хотя я не мог различить деталей его лица, но все же почувствовал, как впился в меня его взгляд. Я должен был поднять, согнать с места Ковальски, этого парня… и потом при первой же возможности написать о нем рапорт. Вот свинство, просто собачье! Это было неподчинение приказу, перед лицом врага! Если сегодня это сделал один, завтра все последуют его примеру…

Я взглянул на него, наблюдая, как этот слабенький подмастерье сидел на корточках под балками, как он ежился от холода и все ближе подставлял свои руки и ноги к огню, хотя от этого он не мог согреться ни на градус, потому что вся его одежда насквозь обледенела и замерзла… И тут я вдруг спросил себя, а что я все-таки знаю об этом пареньке, который сегодня впервые «выделился», которого я, по сути дела, сегодня впервые заметил? Он всегда тихо и незаметно оставался на втором плане, Ковальски, стрелок Гюнтер или Герхард Ковальски, может, восемнадцати лет от роду — при этом он выглядел на шестнадцать, а когда замерзал, как сейчас, то и на четырнадцать.

Я не знал о нем ничего — вот свои пулеметы и гранатометы, их я знал и хорошо умел с ними обращаться, и никогда бы мне не пришла в голову мысль давать им слишком большую нагрузку, например, стрелять двадцатью зарядами одновременно, потому что тогда они бы разорвались и снесли нам головы. Но вот о человеке Ковальски я ничего не знал, хотя он уже десять недель воевал вместе с нами. Он выстоял самые опасные первые недели, и все шло хорошо до того момента, пока я не сказал ему: «Ковальски, вы направляетесь на позицию у моста…» И Ко пошел.

Я не спросил себя, достаточно ли силен Ковальски для этого задания? В состоянии ли он вообще еще держаться на ногах, или он вот уже на протяжении часов мучительно стискивает зубы, считая минуты, потому что от холода уже перестал чувствовать, как кровь струится в его жилах? Потому что каждое движение отзывается в нем болью и перед глазами у него стоит лишь ужас ближнего боя — первого ближнего боя за его трехмесячную солдатскую жизнь и за его восемнадцать лет: свист пуль совсем рядом, треск гранат, и нужно вбежать в черный дым, чтобы уничтожить врага, до того как он успеет снова подняться… Может, он похолодел до мозга костей, когда понял, что даже незначительное ранение означает смерть, потому что открытые раны схватывал мороз.

Я смотрел на этот маленький человеческий комочек, который ежился у огня, и сказал часовому: «Он истощен, Элерс. Смотрите, чтобы он совсем не околел. Я хочу посмотреть, можем ли мы еще на эту ночь оставить всех на своих местах, потому что смена постов может быть очень опасна…» И когда я заметил удивление на лице часового, я резко добавил: «В остальном я настрого приказываю вам молчать об этом происшествии. Мы оба знаем, как оценивать его, но один раз каждый может дать осечку… один раз — я полагаю, вы поняли меня!» — «Так точно, обер-юнкер!»