Читать «Жена фокусника» онлайн - страница 45

Впереди – зарево огней автомобильных фар. Мы выбегаем в полукруг света, и то, что я вижу, заставляет меня скулить и пятиться.

Перед нами армия – люди в робах, джинсах, спортивных костюмах с битами, ножами, палками, железными прутьями и разводными ключами. Их так много, что море голов сливается в единую массу, и я не могу даже примерно прикинуть, сколько их. Тысяча? Две тысячи? Пять? Я не вижу их лиц, не вижу, как они стискивают зубы, сжимают кулаки, не слышу как неистово качают воздух их легкие, как бешено колотятся сердца и как каменеют лица, глядя на то, как разрастается змея людской ненависти напротив них – она окружает их кольцом, она толстеет, она дышит, она смеется им в лицо. Я просто чувствую их страх, их ненависть кожей.

Я никогда не видела этого. Я лишь слышала об этом в далекие девяностые, но не знала, что такое все еще живет – стенка на стенку.

Только вот глядя на стенку «Сказки» я уже догадываюсь, чем все это кончится.

Максим резко, больно толкает меня на капот ближайшей к нам машине:

– Стой и смотри, – кричит он, сквозь гомон голосов. – Убежишь – найду и убью. Поняла?

Я смотрю в его бешеные глаза. Я киваю. Я заливаюсь слезами.

Он бросает меня и летит на свет.

Я жмусь к машине, мимо меня бегут люди, которые сбегаются в одну шеренгу, выстраиваясь напротив тех, кто дерзнул бросить им вызов. Я не понимаю – во имя чего? Что происходит? Что они делят? Я лишь вижу Максима, Белку, Низкого и Молчуна стоящих в авангарде. Только вот теперь и Максим – не Максим, и вся его шайка – злобные собаки, бешеные звери, которые почуяли кровь. Молчун больше – не Молчун – Егор гордо поднимает голову, глядя на людей, холодными глазами. На их лицах застыли остервенелые улыбки во все зубы, которые растягивают их лица в жуткой маске, где стеклянные глаза ничего не видят, руки сжаты в кулаки, ноги и спины напряжены и готовы к броску.

И в какое-то мгновение я понимаю – это не битва.

Это – бойня.

И люди поняли это, но слишком поздно – тот, кто был Максимом, стал бездушной тварью с оскаленной пастью и метнулся вперед. Вскормленные «Сказкой» бешеные псы сорвались и бросились на людей.

Земля вздрогнула, я сползла по машине на траву, закрываясь руками и глядя, как в воздух поднялось оружие. Максим влетел в толпу людей и, врезавшись в первого же из них, принялся с безумием молотить его по лицу. Его глаза горели, его рот растянулся в жуткой улыбке – он был на пике наслаждения. Он был счастлив. Его безумие расходилось от него волнами, и передавалось его шавкам. Монтировки, биты ножи полетели в стороны – армия вооруженных навыками гораздо страшнее армии вооруженных палками, и охрана с точностью и быстротой военных роботов обезоруживала и калечила. Белка, прекрасный и тонкий, как херувим, с безумным восторгом долбил какого-то парня кулаками, и когда парень под ним обмяк, отбросил его, как использованный презерватив. Я почти уверена, что парень умер. Люди кричали, люди рычали, люди изо всех сил сопротивлялись, но сминались как трава под машиной, несущей смерть. Низкий работал руками и ногами, как молотом, и его низкий рост с лихвой компенсировался его желанием убивать. Я слышала, как хрустят кости, и обезумевшие от боли крики неслись в ночное небо. Люди падали, как скошенная трава. Это – бойня. Они били их кулаками, ногами, коленями и локтями, и вот кровавое зарево поднялось над дикой толпой – обезумевшие звери рвали на куски людей, и их кровь летела в воздух, их кости сминались под кулаками бойцовых людей, их лица раздувало от боли. Людей убивали. Руками. По старинке – так, как делали наши деды и прадеды. Так, как, возможно, делал отец Максима на глазах у маленького Егора. Смелые до отчаянья, люди сопротивлялись бешеной машине – они махали клаками, они отбивались, они отчаянно дрались за свои жизни. Я сидела, прижавшись спиной к машине и рыдала. На меня брызнула кровь. Она была еще теплая. Я завизжала, закрывая лицо руками. Смерть расправила свои крылья и в диком поле, где никто не увидит, не услышит, не узнает, люди сдавались, сминаемые армией питбулей в человеческой одежде. Бойня – кулаки, кровь, смерть. Они кричали и стонали, они умоляли и просили пощады сквозь хруст ломающихся костей и разрываемой плоти. Человеческая масса превратилась в бесформенный комок мяса, костей и крови. Крики стихали, человеческие лица гасли, словно лампочки, когда тренированные кулаки выбивали из них жизнь, и вот уже все, кто еще дышал, но уже не мог сопротивляться, лежали на Земле, а она, благородная сука, скромно опустив ресницы, прощала своим нерадивым детям миллиарды лет эволюции. Мы все еще звери. Звери в дорогих тачках, звери в хорошо сшитой одежде, звери, живущие в пятизвездочных пещерах и жующие экологически чистое мясо. Но такие же дикие, как тысячи лет назад.