Читать «24 часа в Древнем Риме» онлайн - страница 110

Фактически Губка – больший человек творчества, чем, скажем, художник или поэт. Поэт может провести несколько дней или недель, не создавая приличных эпиграмм, художник может позволить своему искусству отдохнуть в ожидании заказов. Тем не менее если Селий не совершенствуется в своей игре и своих навыках, не практикует свое искусство, то без этого ежедневного применения своих способностей его искусство погибнет, и он вместе с ним. Кроме того, Селий должен признать с внутренним содроганием: сегодня был его не лучший день.

Будь проклят этот Манидий и его злобное чувство юмора! Селий называет Манидия другом только потому, что ранее он был его гостем на ужинах, а также посещал один из его обедов. И как писатель Луциан провозгласил:

Вы не пригласите на обед врага, незнакомца или даже случайного знакомого. Он должен быть другом, перед которым вы можете ломать хлеб, и обедать, и доверять ему свои секреты.

Вы никогда не слышали, как люди говорят: «Друг? Как он может

называть себя другом, если он никогда не обедал и не пил с нами?»

Я точно слышал такое.

Человеку можно доверять, только если вы пообедали с ним.

Луциан, Паразиты, 22

Во второй половине предыдущего дня в банях Траяна Селий присутствовал при разговоре Манидия с товарищем. Прозвучало слово «Кирена» – и Селий ухватился за эту возможность.

«Кирена? Великолепное, экзотическое место! Ты был там? Об этом великом городе так много нужно знать, так много можно сказать. Ах, Африка – ex Africa aliquidsemper novi. Оттуда всегда приходит что-то новое. Вы были бы поражены тем, что можно узнать о Кирене».

Пораженный этой речью, Манидий пригласил Селия на обед на следующий день: «Вы можете рассказать нам все об этом». Взволнованный Селий немедленно принял приглашение и тут же, как только позволили приличия, сбежал из бани Траяна в библиотеку Траяна у подножия холма Эскилины, чтобы узнать как можно больше о Кирене, ибо на самом деле Селий едва ступал за пределы Рима. От деревенского воздуха у него сенная лихорадка.

Селий испробует все, ничего ни за что не упустит, Всякий раз, как грозит дома обедать ему. Вот он к Европе бежит и, тобою, Павлин, восхищаясь, Хвалит Ахилловы он ноги твои без конца. Если Европа скупа, спешит от нее он к Ограде. Может быть, там Филлирид выручит иль Эсонид. Коль обманулся и здесь, у Мемфисских святилищ толчется И у поклонниц твоих, грустная телка, торчит. Выйдя оттуда, спешит скорей к стоколонному зданью, Далее – к роще двойной, что подарил нам Помпей. В бани зайти не побрезгует он к Фортунату и к Фавсту, Да и в Эолию влезть к Лупу и в Гриллову темь: В трех он термах подряд все моется снова и снова. Если проделал он все, но не помог ему бог, Вымывшись, бе́гом опять он торопится к буксам Европы Может быть, кто из друзей там запоздалый пройдет. Ради тебя, ради милой твоей, похититель влюбленный, Бык, помоги: позови Селия ты на обед!

Марциал, Эпиграммы,