Читать «Александр Великий. Дорога славы» онлайн - страница 2
Стивен Прессфилд
Кроме того, допускаю некоторую вольность в обращении с топонимами, используя такие не существовавшие в тот век понятия, как Афганистан или Дунай, а также с мерами, разумеется не использовавшимися во времена Александра ни греками, ни македонцами, ни народами Востока. Проблема заключается в том, что для некоторых привычных нам понятий (таких, например, как «партизанская война») трудно подыскать иной термин, который являлся бы точным и в то же время не впадал в диссонанс с общим колоритом эллинистической эпохи. Так или иначе, автор надеется, что отступления от исторической правды искупаются приближением к правде духа, и в этом смысле его труд не будет отвергнут даже суровыми пуристами.
Он властвовал над народами, которые не только
не понимали языка, на котором говорил он, но, будучи
объединены, не понимали языков друг друга. Страх,
внушаемый им, был столь силён и распространялся на
столь необъятных просторах, что никто не дерзал
противиться его всеподавляющей воле, и одно его имя
повергало в ужас. При этом он умел внушить столь
сильное желание угодить себе, что все его подданные
подчинялись с готовностью и были рады следовать
его повелениям.
Ксенофонт. Воспитание Кира
Книга первая
ЖАЖДА БИТВЫ
Я всегда был воином. Другой жизни я не знал. С самого детства меня тянуло только к оружию. Иных стремлений у меня не было.
Я делил ложе с возлюбленными, производил потомство, участвовал в состязаниях и буйствовал, напившись допьяна. Я низвергал империи, впрягал в ярмо континенты, был увенчан славой и назван бессмертным среди богов и людей. Но всегда оставался воином.
В детстве я убегал от наставников, предпочитая их поучениям дух казармы. Приятнее всех благовоний были для меня аромат кожи и пота, запахи строевого плаца и конюшни, а скрежет железа о точильный камень ублажал мой слух слаще лучшей музыки. И так было всегда. Иного я просто не помню.
Зная, какова была моя жизнь, можно предположить, что я почерпнул свои умения и познания из опыта, совершенствуя их в походах. Однако следует со всей прямотой заявить: всё, что я знаю сейчас, было мне известно ещё лет в тринадцать. Да что там в тринадцать — в десять! Повзрослев, став военачальником и проведя множество кампаний, я так и не столкнулся ни с чем таким, о чём не размышлял ещё ребёнком. Мальчишкой я инстинктивно примерял характер местности, которую видел, к возможности совершать марш при той или иной погоде. Глядя на складки рельефа, на русла рек и ручьёв, я мысленно прикидывал, с какой скоростью можно было бы провести здесь войска той или иной численности и состава. Мне не приходилось учиться маневрировать и выстраивать войска для боя: эти умения были во мне от природы. Мой отец являлся величайшим полководцем своего времени, но уже в десять лет я заявил, что непременно превзойду его. Что и сделал к двадцати пяти годам.
