Читать «Знание-сила, 2008 № 03 (969)» онлайн - страница 104

Я тогда часто ездила в новосибирский Академгородок, где Татьяна Ивановна работала в тесном тандеме с доктором экономических наук Инной Владимировной Рывкиной, а я у нее жила и косилась на каждую бумажку — нет ли там материала для статьи. В прихожей стоял огромный конторский шкаф, дверцы которого в конце концов не выдержали напора набросков, эскизов, вариантов будущих статей, и они хлынули прямо на пол. Копаясь в них, я обнаружила набросок, по-моему, блестящей статьи Т. Заславской и И. Рывкиной против последней идеологической кампании планирования социального развития предприятий.

Такие планы обязательно создавались тогда на всех предприятиях, и включали они жилищное строительство, содержание детских садов, школ, заводских поликлиник и больниц, магазинов, стадионов, санаториев, Домов культуры и собственного жилого фонда. То есть государство стремилось переложить всю «социалку» с хрупких плеч муниципалитетов на промышленные предприятия, против чего и возражали наши социологи. Они писали о превращении страны в огромную промышленную казарму, где исчезает даже тень некой самостоятельности городского хозяйства и обеспечение базовых жизненных потребностей становится в прямую зависимость от производительности труда (а также отношений с начальством на работе). То есть килограмм дефицитной колбасы будет получать не первый в очереди, как в городском магазине, а первый — или назначенный первым — в бригаде. Огромный пласт городской жизни, в которой человек был хотя бы относительно анонимен, свободен и равен другим, практически мог исчезнуть, любая мелочь станет контролируемой и подвластной начальству.

Я вцепилась в листочки и потребовала расширенного интервью. Татьяна Ивановна решительно отказалась. «Поймите, — сказала она, — у городских властей нет никаких средств, они бедны как церковные мыши, и денег на все это им не дадут. Кто выиграет? Дети, которые останутся без музыкальной школы? Родители, которым ждать муниципального жилья до глубокой старости? Пусть хоть так останется...»

Я много раз вспоминала эту историю. Она не имела никакого отношения к научной деятельности авторов, разве что они в некоторой степени были обязаны ей всем направлением мысли и степенью проницательности. За листочками не было никакого исследования, но и свободный полет мысли прекрасных специалистов мог завораживать.

Вряд ли отказ Татьяны Ивановны был продиктован наивной верой в силу печатного слова, способного изменить социальную политику партии и правительства и повернуть финансовые потоки из одного русла в другое. Хотя частично была и она, вера в авторитет научного утверждения: я помню искреннюю растерянность и злость многих прекрасных специалистов, призванных «наверх» для совета, когда позже все решалось прямо противоположным совету способом. Но тут, я думаю, была решимость вести себя так, будто слово ученого действительно имело такую силу. И готовность брать на себя всю полноту ответственности за это. Способ сохранить чувство собственного достоинства, которое Татьяне Ивановне никогда не изменяло.