Читать «Знание-сила, 2000 № 05-06 (875,876)» онлайн - страница 8

Из логики выступления Сталина следовало, что РККА требуется по меньшей мере несколько лет, чтобы достичь состояния, необходимого для ведения современной войны. Правда, уже через год, в мае 1941 года, в выступлении перед выпускниками военных академий Сталин объявил, что армия требуемую перестройку провела, что она насыщена современной боевой техникой и стала сильна.

Но что здесь было сказано для молодых командиров, а что всерьез? Помнил ли вте минуты Сталин о реальном состоянии вновь формируемых танковых дивизий, авиабригад и артполков, о том, что в растущую на глазах армию широким потоком вливаются необученные кадры, что положение с командным составом по-прежнему остается критическим? (Не пишу об этом развернуто, так как все эти темы подробно освещены в сотнях мемуаров.) Недаром в беседе с военным историком В. Анфиловым Жуков так прокомментировал судьбу разработки превентивного удара по Германии: «Хорошо, что он (Сталин) не согласился с нами. Иначе при том состоянии войск могла произойти катастрофа».

Однако для меня сейчас важно иное.

Так или иначе, вся совокупность фактов свидетельствует, что Сталин, как и Гитлер, готовился к войне, войне наступательной, агрессивной, которая под флагом «освобождения от капиталистического ига» должна была дать ему власть над обширными регионами Европы. (Думаю, что удар против Гитлера планировался, по обстановке, на 1942 или даже 1943 год.)

Отвечали ли эти замыслы насущным интересам народа, который еще и накануне войны зализывал раны, нанесенные коллективизацией, индустриализацией, вакханалией расправ с «врагами народа»? Уровень жизни народа стал едва-едва подниматься к концу тридцатых годов, не хватало по-прежнему товаров широкого потребления, многие из них выдавались только по талонам, в стране бушевал жилищный кризис. Словом, народу приходилось думать не о войне — о том, как выжить.

И здесь, мне кажется, следует провести четкую черту — чего не делают иные историки — между интересами и устремлениями народа и замыслами Сталина и его окружения. Народ войны не хотел — Сталин к ней стремился, правда, на своих условиях, в выгодной для себя ситуации, не так, как получилось летом 1941 года.

И вот тут возникают вопросы, на которые не могут дать ответа ни мемуары, ни прежние, советского времени, официальные истории войны.

Было ли принято Сталиным политическое решение о стратегической линии поведения в условиях разгорающегося пожара мировой войны? И если да, то какое?