Читать «Тайна убежища «Фортуна»» онлайн - страница 11

А того, что осталось в их сердцах, хватит еще на иную новеллу, грозную и гневную, для кое-кого трагическую. И тоже — с неожиданным концом.

Мучения смиренного Иллариона

Он сидел у стола в полутемных палатах храма Пресвятой Троицы, икал и дергался, словно юродивый. Такое творилось с ним всегда, едва возникала необходимость протянуть руку к раскрытому тому «Кобзаря». Казалось, не книгу ощупывает его костлявая рука, а бомбу или брусок динамита с подключенным к нему запальным шнуром. Вот так внезапно бабахнет громоподобно и разнесет в пыль и шитые золотом митрополичьи ризы и грешную его, продажную душу. Но деваться некуда! Вновь до зарезу нужно заглянуть в это «страшилище». Может быть, удастся выхватить из самого огня хотя бы несколько пылающих слов, притушить их и втоптать в текст юбилейного «послания».

А начало, так сказать, «преамбула» этого «послания» уже кое-как нацарапана:

«Милостью божьей смиренный Илларион, митрополит украинской греко-православной церкви в Канаде — ко всему преосвященному епископату, ко всему всечестному духовенству, преподобному монашеству и ко всем боголюбивым верующим…»

А вот дальше тиснуть бы что-то из Шевченко. Да такое, чтобы сразу за души схватило этих «боголюбивых». Прочно, цепко, словно клещами — чтобы никто не трепыхнулся.

О, как тяжело и опасно обращаться за помощью к праведнику Тарасу. Он же так часто в минуты своей «человеческой немочи» подавал голос против самого «всевышнего» на небесах, а его земных слуг в рясах и сутанах чехвостил, как бродяг и злодеев. Хотя бы для начала отыскать что-то смирненькое и богоугодное.

В отчаянии схватил книгу и раскрыл ее на свою беду как раз на странице, с которой, словно плетью, хлестнуло по глазам: Он подлецом и был и будет.

Зачем же он иным слывет? Зачем никто не наплюет Ему в глаза? О люди, люди!

Сперва оторопело замер, принимая убийственный гнев этих слов на свой счет. Затем нервно вздернул на лоб очки, поднялся с места и принялся мерить шагами палату из угла в угол.

Нет, нет! Не его, еще не зачатого в далекие те времена, хотел раздавить своим презрением поэт. Он-то уж как-либо выкарабкается из-под обвала этих слов, зная, на кого они были обрушены. «Потомка гетмана дурного» — Петра Скоропадского живьем похоронил под ними неистовый Тарас.

А он ведь совершенно не причастен к гетманщине. Наоборот, уже более сорока лет носит в «экзиле» репутацию борца, выступавшего против последнего из Скоропадских на Украине. Именно ему, по-мирски Ивану Огиенко, тогда еще не имевшему даже мысли о духовном сане, сам Симон Петлюра вручил портфель министра Директории и нож «просветителя» национально «несознательного» народа. Верно, недолго довелось тешиться министерскими атрибутами. Очень недолго. И самого «батьку атамана» и всех его министров постигла участь незадачливого гетмана Павла Скоропадского. Так и остался украинский народ «несознательным», неблагодарным к своим «освободителям». Этот же народ сам и вымел прочь из своей хаты весь петлюровский сор и насмешливо пропел вослед: «В вагоне — Директория, под вагоном — территория…»