Читать «Пять причин улыбнуться» онлайн - страница 95

Побросав на траву ведра, я спускаюсь к пруду. Сердце колотится, как будто надеется выскочить из груди и допрыгать до пруда быстрее меня. Не знаю, как Олька, а я чувствую непомерную радость от приезда в деревню, оттого, что вижу свой пруд, наполовину покрытый зеленым пледом ряски. Над кустом бузины кружится маленькая стрекоза с хрупкими хрустальными крылышками. Стрекозы, конечно, красивые насекомые, но жуков я люблю больше. Они какие-то… смешные, нелепые, похожие на меня.

Где-то, совсем рядом, слышится всплеск воды. Я вздрагиваю от неожиданности и выглядываю из-за куста. За зелеными листьями, подсвеченными вечерним солнцем, вижу девчачье платьице. Наверное, местная, думаю я и решаю остаться инкогнито. Не люблю, когда меня с удручающей простотой начинают расспрашивать о том, откуда я приехал и кто мои родители. Но мое инкогнито быстро разоблачают.

— Эй, — доносится до меня робкий тоненький голосок. — Кто здесь?

— Никого, — отвечаю я и тут же сознаю свою глупость. — То есть я здесь…

— А-а, — понимающе отвечает голосок. — А ты кто?

— Водяной, — злюсь я. — Вот утащу тебя на дно, будешь знать, как любопытничать.

За кустами слышится недовольный шелест, и через несколько секунд передо мной предстает моя невидимая собеседница. Насмешливый синий взгляд пронизывает меня, как иголка — засушенную бабочку. Я смущаюсь, но глаз не отвожу. К тому же девчонка уж больно симпатичная: худенькая, губы маленькие, на лице одни синющие глаза, а под глазами — хрупкие голубые тени. На ней — коротенькое платьице цвета горькой шоколадки, в белый горошек и белые, совсем уж детские сандалики, которые, правда, очень идут ее худеньким ножкам.

По ее худобе и бледности я тут же догадываюсь, что она не из деревни. Деревенские девчонки почти все плотные и загорелые, а эта — как будто год не вылезала из библиотеки. Мне немного стыдно за водяного и вообще за свое недружелюбие, и я пытаюсь исправить впечатление:

— Привет. А ты что здесь делаешь?

— На лягушек смотрю, — отвечает девочка, не отрывая от меня своих синющих глаз.

— На лягушек? — еще больше удивляюсь я. — И что, ты их не боишься?

— Ни капельки.

— А зачем тебе лягушки?

— Не знаю… Просто нравятся. У меня дома, в Москве, — целых три штуки живут. Правда, мама хочет, чтобы я их выпустила… А ты что делаешь?

Мне и смешно и странно одновременно. Кажется, что внутри взорвался баллончик с каким-то неизвестным газом, от которого на душе становится весело и беспокойно. Даже не верится, что есть на свете девчонки, которым нравятся не только тряпки и которые могут вот так спокойно стоять и болтать о лягушках.

— Жуков ищу, — отвечаю я и, наверное, впервые в жизни не боюсь, что надо мной будут смеяться. — Здесь их много на пруду, я обычно десяток нахожу.

Девочка улыбается, но не насмешливо, а понимающе.

— А тебя как зовут? — окончательно смелею я.

— Вика. А тебя?

— Вася. Отдыхать приехала?

— Ага. С мамой.

— Надолго?

— На две недели.

Про себя я ликую. Целых две недели! И кажется, она совсем не против со мной общаться… Мне, наверное, никогда так не везло. Только раз, когда Валька Семибубцева — одна из симпатичных одноклассниц — разрешила мне сесть с ней за одну парту. Да и то только потому, что ей нужно было списать… Вика, правда, не похожа на Вальку Семибубцеву. Сразу видно, что она умнее и если не красивее, то намного интереснее внешне. В ее бледненьком лице и синеве под огромными глазами есть что-то такое трогательное и нежное, что я уже чувствую себя влюбленным по самые ушки.