Читать «Я русский по складу, по сути...» онлайн - страница 2

Несколько преувеличенной национальной обидчивостью автор наделяет и своих персонажей. Вспомнив службу в армии, он пишет: «Деревенские ребята с Вологодчины и Рязанщины к многонациональной державе относились с улыбчивым недоверием». Это почему же? «А чего вы хотите, если их родные земли официально именовались не Россия, а "Нечерноземье". Так что, может, у них и в паспортах писали: «Национальность — нечерноземец"?» Юрий Михайлович, вы ошибаетесь. Да, слово «нечерноземье» есть, но оно, как и «великоросс», употребляется в особых случаях — например, в учебнике почвоведения. А названным областям никто не отказывал в праве считаться частью России. Была когда-то у нас и ЦЧО — Центрально-Чернозёмная область, и её в этом смысле никто не обижал.

Дальше читаем, что «великороссов, ставших русскими, объявили сатрапами царизма, черносотенной массой». Кто объявил? По контексту можно подумать, что это официально объявили какие-то государственные высшие инстанции, но назван только Н. Бухарин, который в 1923 году действительно говорил гадости о русских. Но что Бухарин! Русофобы всегда водились в болотах. Вспомните хотя бы известный стишок Джека Алтаузена о Минине и Пожарском:

Подумаешь, они спасли Россию! А, может, лучше было не спасать?

И что нам 1923 год, когда мы сегодня, в 2018-м, слышим то же от Людмилы Улицкой и других пифий обоих полов?

Тут же автор пишет: мол, марксисты не сомневались, что народы скоро сольются в «единый земшарный трудовой коллектив» и что об этом, мол, «горланил Маяковский». Да, великий поэт называл себя горланом-главарём, но лауреату премии Маяковского не следовало бы говорить: «горланил». А что касается слияния народов, то, во-первых, никто из серьёзных марксистов не говорил, что это произойдет скоро. Во-вторых, задолго до марксистов были люди, мечтавшие об этом. Так, Пушкин с сочувствием писал о Мицкевиче:

Он говорил о временах грядущих, Когда народы, распри позабыв, В великую семью соединятся. Мы жадно слушали поэта…

Оба великих поэта, кажется, не были марксистами. Но и самому Пушкину народы России «от потрясённого Кремля до стен недвижного Китая» представлялись определённым, своего рода, единством: «и гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык…» Ну, финны-то ушли, но многие остались.

Здесь и вопрос о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения. Писатель, как и президент, считает, что это была «мина, заложенная под страну». И она, мол, сразу породила ревность: почему одним даровано такое право, а другим — нет. Не знаю, где бушевала такая ревность, но хорошо известно, что право это имело весьма серьёзные ограничения: во-первых, им могли воспользоваться, что вполне естественно, только те республики, которые имели внешнюю границу; а во-вторых, их население должно было превышать миллион человек.