Читать «Часы, идущие назад» онлайн - страница 49

Жизнь инженеру Найденову спасли – Игорь Бахметьев сам, лично, вместе с управляющим Иосифом Пенном отвез его в больницу, к хирургу. Кучер Петруша так гнал всю дорогу, что едва не опрокинул шарабан. Инженер потерял много крови и, возможно, навсегда утратил способность говорить. Но Елена Мрозовская ожидала худшего, и поэтому новость о том, что инженеру сделали срочную операцию под хлороформом на гортани, ободрила ее.

Она не хотела знать, что происходило в Доме у реки после того, как Аглаю привязали к креслу. Управляющий фон Иствуд сразу перевез ее в Дом с башнями – так в Горьевске называли фамильный особняк Шубниковых. Памятное для Елены Мрозовской место. Слишком памятное. Она со страхом переступала порог и этого дома. Она хотела одного: чтобы в данный момент Игорь Бахметьев находился рядом. Но из больницы он сразу уехал на фабрику. А она все ждала его, ждала. Она осмотрела свой фотоаппарат Мите. От удара об пол разбился объектив. К счастью, остальное осталось цело. И можно было извлечь стеклянные пластины-негативы и делать фотографии, чем она и занялась – в одиночестве, в полной темноте, в душной комнате с закрытым ставнями окном, в башне, где была для нее уже оборудована незамысловатая фотолаборатория. Все необходимое фон Иствуд перечислил – указывая на полки с реактивами и химикатами.

Мрозовская работала до самого вечера, прислушиваясь к царившей в Доме с башнями заполошной суете. В особняке сохранилась старая прислуга Шубниковых, которая многое знала и многое помнила из того, что стряслось здесь полтора года назад, да и раньше. Но все хранили молчание, у всех был запуганный вид. Фон Иствуд в отсутствие Бахметьева отправил в Дом у реки здоровенного лакея на подмогу сиделкам.

В шесть часов вечера в дверь фотолаборатории робко поскреблась горничная, спросила: «Подавать ли обед, мадам?» От еды Мрозовская отказалась. Тошно было подумать о еде после того, что стряслось утром. Да и эти стены… этот особняк…

Она ощущала, как дрожат руки, когда возилась с химикатами, чувствовала, как дрожат колени. Как она замирает от малейшего шороха, от дуновения сквозняка, от скрипа паркета.

Оставив фотоснимки сохнуть, она заперла импровизированную фотолабораторию на ключ. И пошла по анфиладе комнат, присматриваясь к тому, что изменилось в особняке Шубниковых с тех пор, как она в страхе и ужасе покинула его.

Многое изменилось. В некоторых залах почти не осталось мебели. В других кресла и диваны укутали белыми чехлами, и холщовые чехлы обтягивали дорогие хрустальные люстры. Со стен исчезли картины. Нет, Игорь Бахметьев, в чьем ведении как главного опекуна теперь находился особняк, не распродавал имущество и антиквариат Шубниковых – все ценное паковалось в ящики со стружкой и складывалось во флигеле, соединенном с главным зданием великолепной застекленной галереей, где все еще располагался зимний сад. Произведения искусства решено было переправить в музей, который планировали учредить и подарить городу еще старый Шубников и отец Игоря – тогдашний городничий. Игорь Бахметьев просто выполнял их посмертную волю – выкупил для музея прекрасный дом, настоящий дворец.