Читать «Третий Рим. Трилогия» онлайн - страница 54

— Главы?! Да мы и не по главе можем! — глумливо заголосили злодеи. Но всё-таки сдержались.

В Кирилловом Белоозёрском монастыре заключили Шуйские Иоасафа, а на митрополичье место посадили «старателя своего», — новогородского же архиепископа Макария, давнего друга царя Василия.

Главное было сделано: власть вернулась в руки Шуйских. С ними ликовали и Палецкие, и Кубенские. Но душа заговора, князь Иван, не пожал плода от злодеяний своих: через год его не стало. Отравили, говорят…

На первое место стали Иван да Андрей Михайловичи Шуйские да Шуйский-Скопин, князь Феодор Иванович…

Год прошёл ещё.

С той ужасной ночи и после сильного припадка падучей круто опять изменился великий князь. Замолк, побледнел, осунулся… Не слышно стало смеха частого, который так и звенел раньше в каждой горнице, где Иван с братом играл либо с ребятами голоусыми. Это все были дети бояр и дворян значительных, которые наверху, в царских покоях воспитывались, как сверстники отрока-царя.

Отстал от игр Иван. Читает только по-старому много; ещё больше прежнего.

Из «верхних» ребят любимец у него объявился, старше его года на три-четыре, Фёдор, сын Семена Воронцова.

Испорченный средой дворцовых рынд, заменявших пажей при московском дворе, Воронцов рано дал волю своим похотям и сумел пробудить их в царе.

Конечно, зло скоро было замечено. Но Шуйским казалось, что это даже к лучшему. Надо было охладить народное расположение к нему.

И сначала Воронцова терпели, позволили развращённому мальчугану портить сверстника-государя своего.

Иван позабыл и любимые книги, и прежние забавы, словно совсем отупел; только и делал, что по углам сидел да секретничал с Воронцовым, в сад уходил с ним, в аллеи тёмные… У себя в опочивальне оставлял, «для охраны», как он говорил, «если опять нездоровье с ним случится». А припадки стали всё чаще повторяться…

Скоро враги Шуйских с присными своими стали подумывать, что можно сделать через Федю. Через отца Воронцова, падкого на подкуп, стали они сына его учить, как надо вооружать Ивана-царя против правителей.

— Знаешь, Ваня, — мягким голосом, с ленивою, томною манерою стал нашёптывать как-то вечером Воронцов Ивану, — Шуйские-то всю казну отца твоего себе перетаскали… И сейчас не столько добытку в твою казну идёт, сколько к их рукам прилипает. Ты бы отца моего к казне большой приставил… Вот тогда заживём мы с тобой…

— Ну, что ты?! Не видал разве, миленький, как они со мной? Не чинятся ничуть… Словно они государи, а я ихний вотчинник.

— Да сам виноват!.. Пригрозить не умеешь.

— Чем грозить-то?

— Вот на! Да откуда сила у них? — повторяя натверженный отцом урок, заговорил Фёдор, и по виду, и по речи похожий не на юношу, а на переодетую девочку. — В чём сила, знаешь ли? В имени твоём царёвом!.. Напиши на лоскутке бумаги имя своё… Да хоть мне или отцу моему в руки дай… Я любому воеводе прикажу перехватить их да удавить… Нынче же… А то скажи им раньше: «Мол, если не сделаете по-моему, на площадь выйду… На Лобном месте стану, клич кликну: «Народ православный, люди московские!.. Кто заступится за меня, спасёт от боярского своеволия?..» И струсят они тут же! Уж помяни моё слово!..