Читать «Розка (сборник)» онлайн - страница 146

Роман устыдился своей истерики, но коллеги как будто пропустили ее мимо ушей. И он вздохнул еще раз, теперь уже с облегчением: «Степан Николаевич, я тут было глупо себя повел, извините».

«Ничего, – отозвался Ковжун. – Этому не научишься. Я бы сказал «бывает», но в данном случае эта описательная схема не корректна. Потому что только один раз. Для лабораторных исследований опыт не пригодный. Ничего, молодой человек. Я и сам тоже, как видите, не очень-то готов, хотя мне по возрасту положено. Но это было не так плохо… Могло быть хуже. Если вдуматься, то и должно. Должно быть хуже…»

«Что, простите?» – спросил Роман.

«Две гранаты, которые взорвал здесь наш молодой коллега, не решают задачу разрушения зла системно. Однако они становятся условием ее разрешения в будущем… Этот акт, согласитесь, запомнится. Я бы сказал, войдет в анналы. А дальше надо думать, дальше у нас развилка. Риск для жизни со смертельным исходом может как увеличить размер вузовских безобразий и доходов от них, так и ликвидировать их как явление. Но две гранаты – мало. Для ликвидации системы две гранаты, думается, все-таки мало. А ядерное оружие мы просрали. И я, и вы…»

* * *

Иногда баба Катя выходила на мою детскую площадку. Я это хорошо помню, веришь? Я, может, и говорить тогда не умел, но как выходила, садилась на вкопанную зачем-то шину, вздыхала, вытягивала ноги… Помню, как поднимала голову к небу, говорила: «От и глянула вгору… От и добре». Потом она усаживала меня на качели и начинала потихоньку раскатывать: «Гой-да, гой-да-ся. Я купила порося». Я каждый раз искал глазами этого порося, пока не понял, что «гой-да» – это ее песня.

Тебя так качали, доктор?

Я тоскую по ней.

Я скучаю за Павликом-мажором.

Но это почти невозможно выговорить и совсем никак – додумать до конца. У меня здесь крик за пределами общественной нормы. Я, наверное, раненый слон, который не может выкричаться, потому что живет в зоопарке.

И да. Я шхуна «Свипстейкс». Я затонул, доктор. Я затонул. Но если можно, пусть воды надо мной будут прозрачными. Пусть Павлику и бабе Кате будет меня видно. Ты сможешь договориться?

Гойдать у нас означало не только качать на качели. У нас это означало «баловать». Я говорил тебе, что я гойданный ребенок? Что счастливый? Пришло время, и я спросил у бабы Кати… Спросил у бабы Кати, потому что мама казалась хрупкой, и иногда противной, и часто – не похожей на других мам и других людей, я спросил у бабы Кати: «Где мой отец?» – «А, – она махнула рукой, – десь подився, хай йому грець…»