Читать «Волею императрицы» онлайн - страница 96

На другой день утро было морозное, светлое, снег блестел на солнце; а на душе боярина было сумрачно, и, чтобы рассеять невесёлые мысли, он пошёл взглянуть на коней своих в просторную конюшню, где у него целый ряд любимых скакунов стоял в стойлах. Но и сюда направился он в недобрую минуту. Молодой конюх, с детства разделявший его забавы, а позднее провожавший его на охоту, задумал доставить ему удовольствие и спросил боярина с своею простоватою улыбкой:

— Ты, чай, слыхал, боярин, что на селе у Савёловых свадьба и сами боярышни приедут на сговор и невесту наряжать будут? Они часто крестьянских невест наряжают… — докончил конюх и молчал, ожидая слова боярина.

— Нет, не слыхал я про свадьбу; так что же? — ответил Алексей, пытливо глядя на конюха.

— Не желаешь ли, боярин, поглядеть на боярышень? В избе у невесты видеть их можно, — проговорил конюх с заискивающей улыбкой.

— Ты знаешь то верно, что боярышни будут? — спросил Алексей.

— Верно то, верно! Сказывал их кучер Захар, который всегда их всюду возит. Захар-то знается с раскольниками, так он не боится возить боярышень по свадьбам: коли что неладно выйдет, так сбежит к раскольникам.

— Так вот ещё что, — проговорил Алексей. — А батюшка этого ещё не знает, что и в доме раскольник живёт у них, — думал Алексей. Молча обходил он конюшню, поглаживая любимых коней; потом расспросил о них конюха и отдал приказанье беречь их и кормить.

— Вот этого выбрал я, с собой возьму, когда поеду под шведа.

Конюх взглянул на него испуганный: он не слыхал, что боярин уже собирался в поход.

— Ну, а когда же можно будет поглядеть боярышень? — спросил Алексей так же неожиданно.

— Завтра, — ответил конюх живо. — Если наденешь, боярин, простую шапку и шубу, никто тебя не узнает, и вволю наглядеться можно; боярышни от простого народа не прячутся.

— Хорошо. Поедем и поглядим на ту свадьбу. Только никому не сказывай, что я видел боярышень.

— Умру — не скажу, коли не приказываешь! — горячо ответил преданный ему служитель.

— Так оседлай завтра коней вовремя и оповести меня, — приказал молодой Стародубский.

На следующий день, в сумерках, боярин Алексей, одетый в баранью шубу, какие носили тогда посадские люди, и в простую шапку, скакал на своём коне в сопровождении конюха. Через полчаса они были в селе Савёловых, у избы, где была свадьба. Не доезжая до избы, сошли они с лошадей, и конюх повёл их в переулок, оставив боярина на крыльце избы.

— Когда буду нужен, так только посвисти, — тихо прошептал он, покидая Алексея.

Скромною поступью подошёл боярин к толпе, стоявшей в сенях избы, и просил вызвать сваху.

— Жениха-то я знаю, он мне товар возил, так хочу одарить его ради свадьбы, — говорил боярин вышедшей к нему свахе. В слободе его не знали, приняли за торговца и пропустили в избу ради его доброго намерения. Боярин подал свахе несколько золотых монет, с просьбой положить их на тарелку, с которой будут осыпать жениха и невесту зерном хлебным и деньгами. Сваха приняла подарок и вернулась в избу снаряжать невесту. В просторной избе, в переднем углу её, под образами, сидели за столом жених и невеста; два мальчика держали протянутый между ними платок из шёлковой тафты, отделявший невесту от жениха. На столе стояли караваи (круглые хлебы, украшенные разными фигурами и листьями из теста и лентами); караваи были благословлены священником, и, по обычаю, их отвозили в церковь вместе с невестой. Невеста наряжена была в цветной сарафан, и шея её была обвешана бусами и янтарями. Сваха сняла покрывало с головы невесты и заплела в две косы её распущенные волосы; она положила обе косы вокруг головы, а поверх их надела ей бархатную повязку, вышитую золотыми блестками. Убрав невесту, сваха подала ей зеркало и заставила её поглядеть в него вместе с женихом, после чего приказала им взглянуть друг на друга. Стоявшие около них девушки пели в это время свадебные песни, какие следовало петь по обычаю. Алексей стоял в толпе у дверей комнаты; слушая эти песни, он различил голос боярышни Савёловой, — тот голос, который часто раздавался в поле, когда быстро неслись их сани ему навстречу. Алексей выдвинулся из толпы ближе взглянуть на певицу. То была круглолицая среднего роста девушка; брови подымались у неё на лбу дугой и тёмно-синие глаза светились из-под ресниц; они были неподвижно уставлены на невесту. Но и песня занимала боярышню; лицо её то оживлялось, то глядело печально, изменяясь со звуками и словами песни. Лицо это было приятно и мягкими чертами, и кротким, спокойным видом. Боярышня глядела на невесту так участливо, будто жалела её, когда пели обычную свадебную песню: