Читать «Волею императрицы» онлайн - страница 89

— Хорошо, ежели бы миновало. Да ведь всегда так бывает, что если тучи долго собираются, то надо ждать грозы, — проговорил старый служивый, печально поглядывая на жилища стрельцов, по слободе которых проезжал Алексей. В слободе царила невесёлая тишина и попадались все мрачные лица стрельцов, идущих куда-нибудь на работу или на смену караула.

— Не подумают ли откуда-нибудь?.. — спросил Алексей, вспоминая слова Ромодановского про сношения царевны Софьи со Стрелецкой слободой.

— Слышно, что со стороны подсылают и мутят. А недовольные ещё жарче от тех обещаний разгораются. Только не выдавай нас по ошибке, боярин, я с тобой не таясь говорю; знаю, что у тебя душа прямая.

— И болит душа, и не знаю, чем помочь! — проговорил боярин, опустив голову на грудь.

— Так и нам на душе. Чуешь беду, а не прогонишь. Не в нас сила, не мы до беды довели. А что, боярин, не слышал ли, правда ли то, что нас скоро пошлют на шведов?

— Не слышно ещё. Вот и я хочу узнать от полковника Шепелева.

От Шепелева Алексей не узнал ничего нового, но он заметил, что и полковник изменился, был невесел и жаловался на стрельцов, что стали они неподатливы и грубы. Алексей выехал из Стрелецкой слободы, чуя, что там заваривалась сумятица, что обе стороны недовольны и нет разумных распоряжений сверху.

«Не указать ли на то Ромодановскому?» — мелькнуло в голове его. Но тут же он понял, что и Шепелева, и рейтар подведёт под допросы.

Задумчиво проезжал он на коне своём по улицам Москвы, слушая звон колоколов к вечерне. Он смотрел, как золотилась перед ним Москва под солнечным светом, раскидывая свои улицы лучами от Кремля и царского дворца во все стороны. Все улицы были населены людьми, пристроенными на службе при дворце.

«Глядишь, — думалось боярину, — и кажется, смотрит всё тихо и разумно, а того не знаешь, что уже порохом по слободам посыпано; полетит искра, и вспыхнет всё. И где же найти теперь такое слово, чтобы могло остановить беду?»

И вспомнилась ему сказка, как ехал витязь и перед ним на каждом пути беда лежала: поехал направо — убитым быть, поехал налево — утопленным. И казалось ему, что и он был на таком пути: и сказать про беду, и молчать о ней — всё на гибель кому-нибудь выходило!

И тяжело ему было оставаться в Москве и скрывать всё. Порешил он, что здесь не поможет он родной земле, что распри те зародились и улягутся, а Русь всё цела будет, — только надо сохранять её от нашествия чужеземного, и тут наше дело ратное: за неё положить голову. И облегчили душу молодого боярина такие мысли.

Скоро после того был великому государю выход в Золотую палату, и сидел государь в больших креслах. У руки его были бояре и люди ратные, и окольничие, и думные, ближние люди.

При этом выходе государя находился и Алексей. По примеру многих ратных людей и молодых бояр у Алексея были подстрижены волосы и сбрита борода. После женитьбы царя на царевне Агафии, урождённой Грушецкой и родом из Польши, при дворе вошло в обычай стричь волосы, сбривать бороды и носить польские кунтуши и сабли; слышался при дворе также и польский язык. Всё это смущало старых бояр.