Читать «Волею императрицы» онлайн - страница 46

В окно, ведущее на улицу, Алексей увидел обоз, остановившийся около хаты Пушкаря; в хату доносились крики, и сам Пушкарь похаживал тут со своей люлькой в зубах. Алексей глядел на всё молча, что-то соображая.

— Не наш ли обоз? Да и лучше бы скорее! Кликни Пушкаря, — приказал он. — А что, наши кони отдохнули?

— Кони осёдланы, боярин, двое наших так и стояли подле них всё утро. Ждали, не проснёшься ли, не спросишь ли коней.

— Хорошо придумали. Жаль, что напрасно мёрзли! А кормили вас сегодня? — спросил боярин.

— Как же, обедали, нечего жаловаться, кормят здесь по-христиански: каша хоть и белая — всё ж не сухарь! Вот только табак их противный, это уж турецкий грех к ним пристал! — говорил рейтар.

— Позови Пушкаря да скажи, чтобы сюда со своею люлькой не приходил, — с таким же отвращением высказался Алексей против табака.

Пушкарь явился на зов Алексея, спрятав люльку в карман своих обширных шаровар. Он остановился на пороге, улыбаясь и приподняв высоко над головой свою обложенную бараньим мехом шапку, пристукнул каблуком длинного, выше колен доходящего сапога.

— Вже и готов, и здоров? — спрашивал он удивлённо.

— Здоров и в поход тороплюсь, пора! Ты всю семью везёшь в Переяславль? — спросил Алексей.

— Всю, — отвечал Пушкарь, — там буде спокойнее.

— На русских можете положиться, полковник распорядится, будьте надёжны! — уверял боярин.

— Вот спасибо! А обоз видел? Всё мука, та каша, та сухари пшеничные и сало! Всё у ляхов отбили наши молодцы казаки, и прямо в ваше войско везём, — рассказывал Пушкарь, надвинув брови к глазам и глядя в окно, будто видел весь обоз.

Алексей суетился около окна, осматривая, велик ли обоз. Он медлил выйти наружу, всё расспрашивая Пушкаря, и радовался, что поможет свезти всё это к войску.

— Когда ж вам можно ехать? — спросил он Пушкаря.

— Хоть сейчас. Коли ты, болярин, готов, то и у нас всё готово!

— Так собери людей и давай пояс, — приказал Алексей рейтару.

— И наших немало при обозе, — сообщал Пушкарь таинственно, нагибаясь к боярину, — человек двадцать, есть кому обоз защитить.

Через полчаса, не больше, всё было готово. Василь в бараньей шубе и высокой казацкой шапке держал коня Алексея, который стоял меж тем подле саней Пушкаря, куда усаживались Олёна и Гарпина. На облучок саней готовился сесть молодой казак лет тридцати, высокого роста и красивый. Он с любопытством разглядывал русского боярина и его рейтар. Глаза казака искрились таким же весельем, как и глаза Гарпины. Так показалось Алексею.

— Моих повезёт родич, казак Волкуша. Кланяйся, Волкуша, русскому болярину! — говорил Пушкарь.

Казак медленно снял шапку и также медленно поклонился Алексею. Осип Волкуша был простой реестровый казак из окрестностей Киева, по словам Пушкаря; по одежде он не походил на запорожцев; но и в простой, грубой сермяге он имел вид очень воинственный. От женщин он держался поодаль, хотя Пушкарь и называл его родичем. Изредка повёртывал он голову в сторону Гарпины, голова которой была так укутана в пунцовый шерстяной платок, что виднелись только одни глаза, которые искрились и глядели очень весело. Алексей стал впереди обоза с двумя рейтарами, двух ещё оставил в конце обоза в виде арьергарда, и обоз двинулся. Медленно шёл он по степи, так ярко освещённой солнцем, что не раз Алексей жмурился и закрывал глаза от всюду сияющих искорками снегов. Худые казацкие лошади неохотно тащили возы с тяжёлой клажей, оставляя следы копыт в рыхлом снегу; почти к ночи пристали они с обозом к небольшому посёлку, по дороге, указанной им Пушкарём. Весь обоз поместили под длинным навесом сарая на постоялом дворе еврея, который из осторожности выдавал за хозяина этого двора одного из казаков посёлка. Евреям приходилось выносить жестокие притеснения от поляков и от самих казаков в эти прошлые годы; и те и другие одинаково грабили и жгли их. С приходом русских евреи смелее начали показываться на свет Божий, но скрывали свои деньги.