Читать «Волею императрицы» онлайн - страница 225

— Оставим такие разговоры, Ольга. Скажи мне, здоровы ли все дома? Здоров ли был отец, когда ты оставила его, и как поживает тётушка? Я так давно их не видала, что мне дорого всё, что ты можешь рассказать о их жизни, — прервала Анна сестру, недовольная её холодными размышлениями.

— Все были здоровы, когда я их оставила, верно, здоровы и теперь. Тётушка посылает тебе поклон и велела сказать, что очень желает видеть тебя. Всё хорошо и мирно у них. Благодарю тебя, сестра Анна, что ты написала мне об этом монастыре. Со вчерашнего дня, с тех пор как я приехала, сёстры выказали мне много вниманья. Сама Шумская приняла меня так приветливо, что мне кажется, я нигде не могла бы найти лучшего пристанища.

— Сожалею, что ты искала пристанища, отдельного от родной семьи! — с упрёком проговорила Анна.

— Оставим это, Анна. Ты не можешь понять, какое стремленье всесильно влечёт меня к этой новой жизни. Для меня нет другой жизни, не может быть другой семьи. Не возражай мне и не огорчай меня. Оставь мне мою жизнь, как я оставляю тебе твою. Простимся пока. Посети меня, когда я устроюсь и буду жить в своей келье; тогда мы можем больше сообщить друг другу, и ты расскажешь мне о своих семейных обстоятельствах. Быть может, мне нужна будет твоя помощь, чтоб приготовить рясу и покрывала.

Анна не слушала Ольгу; ещё при слове «келья» она закрыла лицо платком и плакала, тихо всхлипывая, удерживая рыданья, чтоб не привлечь к себе любопытство присутствовавших здесь лиц, кроме неё и Ольги. Эта небольшая приёмная составляла род сеней при помещении игуменьи; на узких, белых деревянных скамьях, тянувшихся вдоль стен, сидели монахини и приходившие навестить их родственники или знакомые, нуждавшиеся в их помощи.

Все смотрели теперь в их сторону; Ольга встала, недовольная волнением сестры; она желала, чтоб безмятежное спокойствие было вокруг неё.

— Простимся, сестра Анна, — сказала она, слегка приложив свои губы ко лбу сестры. — Прошу тебя, не разговаривай ни с кем обо мне, не упоминай нигде моего имени, если ты желаешь мне душевного покоя, пусть никто не знает о моём существовании. Мы увидимся после.

С этими словами Ольга обеими руками придержала Анну, не давая ей встать со скамьи, встала сама и быстро вошла в ближайшую дверь, которая вела в комнату игуменьи; Анне нельзя было следовать за нею без особого приглашения. Она осталась на скамье, всё ещё вытирая глаза, полные слёз, и собираясь с силами, чтоб выйти из приёмной и просить свой экипаж.

— Позвольте мне помочь вам, проводить вас до вашего экипажа, наша обязанность помогать страдающим… — так говорила старая монахиня с желтоватым лицом с длинными высохшими чертами.

Анна пошла за нею, расстроенная, ни на кого не глядя и не слушая утешения старой монахини, похожей на восковую фигуру своими неподвижными глазами и жёлтыми худыми руками.

— Придёт день для каждого человека, когда наступит час страдания его… — говорила монахиня, идя с ней рядом, — и тогда надо покориться Господу!

Мрачно и тоскливо раздавались слова эти над ухом Анны. Выйдя из сеней, украшенных деревянной резьбой и изображениями святых, перед которыми в тёмных уголках вспыхивал синеватый огонёк лампадки, Анна очутилась на крыльце, освещённом ярким солнечным блеском. Когда она возвращалась домой и карета, запряжённая прекрасной парой серых сильных лошадей, уносила её от монастыря в шумные улицы города, ей казалось, что она уезжала с похорон, где она оставила навсегда дорогое, близкое ей существо.