Читать «Волею императрицы» онлайн - страница 186

— Я еду, — сказал он ему, — что передать от вас словесно?

— Ничего; кроме того, что вы слышали и что получили в поручение от ректора, — так ответил Сильвестр, торопливо ускользая от него в рефекторию.

Барановский поверил наконец полному обращению Сильвестра в монашество, понял, что это бесповоротно! Он выехал; был серенький зимний денёк; в поле носился сильный ветер, но не морозный, а с некоторой влагой, напоминавшей, что февраль уже приходил к концу; Стефану весело было вдыхать в себя этот освежающий ветер, раздольно было проезжать по открытым полям, покрытым чистым снегом, но он ехал озабоченный: как передать ему Ольге такие вести? Как огорчится бедный отец её? На половине пути, покормив лошадку эконома, он ещё не поздно приехал на хутор. Сержант очень обрадовался Стефану: он обнимал его, смеялся и подробно оглядывал: не изменился ли он?

— Давно не виделись! Ты будто не так весел, как бывало прежде? С дороги, может быть, или… от каких других причин? А какие вести привёз ты нам, сударь мой?..

— Вести?.. Я привёз два письма: одно от ректора к вам, другое от Сильвестра к Ольге Ивановне…

— От Сильвестра! — воскликнул обрадованный сержант. — Ольга, Ольга! — звал он дочь. — Иди сюда!

— Погодите, почтенный хозяин! Вы сперва прочтите письмо от ректора! Вести ведь такого рода, что, сознаюсь, не хотел бы привозить их.

— Что ты, сударь! Вправду ли?

— Да, к несчастью, всё правда. Лучше обождите до завтра, ничего не говорите дочери, — впрочем, как сами найдёте лучше поступить…

— Отказался?.. — мрачно глядя в глаза Стефану, спросил старик.

— Идёт в монахи! И для меня это было совсем неожиданно! Задумывался он всю зиму, — но я это приписывал другим причинам: скорее приписывал это боязни, что не исполнится его желание жениться, а вышло не то! Он считал себя отступником и считал долгом совести снова обратиться на старый путь.

— Вот он каким оказался! — печально раздумывая, проговорил сержант. — Откуда-нибудь пахнет ветер — он и повернёт в сторону! Шёл бы в монахи, не затевал бы свадьбы! Он не по принуждению поступает?..

— По своему собственному убеждению, ко всему остальному относится теперь равнодушно; нимало не признает вреда, причинённого им другим, даже гордится тем, что принёс их в жертву! Жалости он не способен чувствовать: словно впал в окаменение!

— Пойдём на мою половину, надо подумать, как Ольге сообщить. Где Ольга Ивановна? — спросил сержант у крестника Афимьи Тимофеевны, проходя мимо него через большие сени, отделявшие его половину от общих комнат.

— Панья на деревню пошла, к больным; за ней от Горюна присылали, — ответил мальчик.

Сержант прошёл в свою комнату и запер за собою дверь. Он внимательно начал читать письмо ректора; читал он медленно, и слёзы блеснули у него на ресницах; седые брови сдвинулись вместе на морщинистом лбу. Окончив, он глубоко вздохнул и проговорил с видимою скорбью:

— Господи Боже мой!

Стефан сочувственно глядел на горе старика и ждал, не заговорит ли он.