Читать «Волею императрицы» онлайн - страница 132

— Тебе, такому одарённому свыше человеку, стыдно будет выйти из академии, не кончивши. А твои странствия приведут ко вреду тебя и других… — горячо возражал Сильвестр.

— Если так, то уходите и вы с хутора скорее; вы также можете вредить тут.

— Кому? Что тебе взбрело на ум?

— Которой-нибудь из двух дочерей хозяина, Харитонова. Если вы не намерены остаться здесь навсегда, скажу вам прямо — уходите скорее. За старшую я не боюсь, она о вас не подумает; но вторая так слушает ваши благочестивые речи, что готова идти, куда вы ей укажете.

— Я никому не укажу дурного пути, — ответил Сильвестр спокойно.

— Хорошо бы было, если бы вы могли идти по этому пути вместе, рядом…

Сильвестр смутился и покраснел от такого замечания.

— Прощайте, — сказал он, — пора вам идти дальше, я подумаю о том, что вы мне говорите. Прощайте!

— Дай вам Бог надумать что-нибудь такое, при чём вам веселее жилось бы на свете! Прощайте! Кто знает, приведётся ли свидеться опять!

Оба приятеля дружески обнялись на прощанье. Они разошлись каждый по своей дороге. Сильвестр шёл домой задумавшись, ему казалось даже, что хутор, к которому он возвращался теперь, смотрел на него не так весело и что ему будет там уже не так ловко и свободно: всё это было по милости вопроса, брошенного ему Барановским.

Барановский меж тем весело шёл вперёд, подымался с лугов на холмы, засеянные хлебами. Простор охватил его, так легко дышалось, и неприятно было вспомнить увещанья Сильвестра — скорей вернуться в душные стены города и академию. «Как бы он странствовал, если б не был связан, и Сильвестр, — подумал он, — скоро почувствует, как он стеснён. А смутился он и странно в первый раз заговорил со мной на «вы», точно с начальником, от которого получил замечание». Стефан Барановский шёл дальше между протянувшимися полями овсов и пшеницы, всё золотилось, блестело на пекущем солнце; кой-где зеленели холмики, поросшие деревьями, из хлебов выпархивали тяжёлые перепела, в самом небе носился ястреб, протянув крылья. Барановский скоро забыл Сильвестра и хутор, вглядывался всё дальше в горизонт, где синел Днепр, расстилаясь по лугам, — оттуда потянул более свежий ветерок. Барановский позабыл все заботы и потихоньку затянул песню. Он был хороший ходок и до полудня успел сделать немалый конец, но не дошёл до жилья. Он подсел к полю ржи, вынул съестные припасы, уложенные ему на хуторе, и после завтрака, когда томительно знойный воздух клонил ко сну, — он лёг спокойно около дороги, спрятав голову в высоко растущие травы, и заснул. Он спал долго и крепким сном, как спят все утомившиеся пешеходы в степях.

Глава III

Путешествие пешком не могло быть легко, и не скоро пришлось Барановскому добраться до родного края. Россия и тогда делилась на губернии, но к некоторым губерниям причислялись ещё так называемые провинции. Городок, в котором жила семья Барановского, принадлежал к Нижегородской провинции. Маленький городок смотрел бедно, ещё беднее смотрел дом матери, очень устаревший. Он был окружён большим двором и огородом; в конце огорода, у реки, стояли кузница и много разорённых строений и домиков. Это была когда-то фабрика его покойного отца для выделки железных изделий. К фабрике его были приписаны и закрепощены душ тридцать крестьян, по правам того времени. Но теперь все дома около кузницы стояли разорены и пусты; все рабочие сбежали одни за другим в дальние края империи; они сказывались там не помнящими ни родства, ни помещика, и им позволялось приписываться к вольным общинам поселенцев, которыми старались тогда заселить пустые окраины степи, тянувшейся на юг. Поселенцы эти состояли большею частью из беглых крепостных людей помещиков. Они селились, охотно брали на себя новые подати и повинности, только бы их не высылали на прежнее место жительства, к прежнему помещику.