Читать «Марксизм во времена Маркса» онлайн - страница 8

Кроме того, мы полагаем, что, во всяком случае в настоящее время (как, впрочем, и ранее), не существует единого марксизма, а имеется много марксизмов, зачастую, как это прекрасно известно, остро полемизирующих друг с другом до такой степени, что они не признают друг за другом право называться марксизмом. Настоящая «История» не ставит своей задачей определить обоснованность их взаимных притязаний, разве что в чисто техническом и конкретном плане. Задача историка – показать, что Маркс, по крайней мере на одном из важнейших этапов разработки своей теории, верил в существование «азиатского способа производства»; проследить за политическими соображениями, которые наряду с другими привели к отказу от этой концепции почти во всем коммунистическом марксизме 30-х годов, и оценить попытки вновь ввести это понятие начиная с 50-х годов. В задачу исследователя-историка не входит определение того, являются ли противники «азиатского способа производства» «лучшими» или «худшими» марксистами. Задача историка – показать, что среди множества организаций большевистского типа коммунистические ортодоксальные партии (сталинисты), по крайней мере с начала 20-х и до конца 50-х годов, были сильнее и играли более важную роль, в то время как теоретики группы ленинистов-диссидентов, за некоторыми исключениями местного, а чаще всего регионального уровня, численно не представляли большой значимости. Однако констатация этого факта не дает оснований для каких-либо суждений в пользу соответствующего вклада различных крупных или мелких организаций в дело развития марксистского анализа. Историку следует воздерживаться от суждений подобного рода, если они не подкрепляются рациональными данными. Он может учесть лишь тот очевидный факт, что, в то время как коммунисты-ортодоксы практически не могли провести никакого анализа, например, политического и экономического развития СССР, по столь же очевидным причинам диссиденты-ленинцы именно такому анализу отдавали большую часть собственной энергии. Он ограничится тем, что отметит расхождения в этом анализе, скажем, по вопросу о том, считать ли СССР выродившимся пролетарским государством или формой государственного капитализма, не претендуя на то, чтобы закрыть пока что продолжающуюся дискуссию. Однако он может и должен сказать, что догматическая ортодоксальность, характерная для русского марксизма после смерти Ленина, насколько мы можем судить, вряд ли была бы одобрена Марксом. И все же вполне возможно, что, если бы даже Маркс лично с ней не соглашался, ему пришлось бы, во всяком случае, заняться ею и рассмотреть ее в качестве одного из аспектов внутреннего развития марксизма, наблюдая за ростом одной из ветвей генеалогического древа марксизма, которая с точки зрения практической политики много десятилетий действительно играла ведущую роль в росте этого древа.

Третье положение является следствием второго. Очевидно, что коллективный труд по истории марксизма может быть написан авторами различных убеждений, со своим пониманием как теоретических сторон марксистского анализа, так и того, что касается политических последствий подобного анализа. Но все же трудно предположить, что авторы, придерживающиеся двух резко противоположных точек зрения, могут участвовать в реализации такого проекта: невозможно, чтобы тот, кто отвергает как теорию, так и цели Маркса или не признает за ними никакого значения, мог внести полезный вклад в их историографию, равно как и тот, кто, считая абсолютно бесполезной и вредной Французскую революцию, с трудом может использовать тот минимум «Verstehen» (понимания), интеллектуальной и эмоциональной симпатии, без которого невозможно успешно написать ее историю. Однако, с другой стороны, те, кто рассматривает марксизм как догматическую теологию, – даже если они имеют поддержку официальных властей – окажутся перед большими трудностями, когда придется обсуждать позиции, которые они обязаны защищать. Во всяком случае, остается еще весьма широкое поле для различных толкований и мнений. Двадцать лет назад этот факт наверняка воспрепятствовал бы реализации коллективного проекта подобного рода, да и сегодня это дело не из легких. Однако опыт показал, что у исследователей марксизма, придерживающихся различных точек зрения, достаточно общих точек соприкосновения, что служит серьезным основанием для реализации подобного труда. Существует или может существовать согласие там, где речь идет о конкретно доказуемых фактах. В основном оно уже есть в отношении достоинств так называемой вторичной литературы. Каковы бы ни были политические или идеологические позиции, мало осталось серьезных ученых, которые не отдавали бы должное таким написанным с разных точек зрения трудам, как «История русской революции» Карра, биография Троцкого Исаака Дойчера, книга «Роза Люксембург» Дж.П. Неттля или «История германской социал-демократии 1905 – 1917 годов» Карла Шорске, пусть даже они и не разделяли бы многие из их положений. Возможно, 70-е годы – это именно тот начальный период, когда, как и за несколько лет до 1914 года, у марксистов различных убеждений и серьезных исследователей, не полностью отождествлявших себя с марксизмом, появилась возможность выработать коллективную историю марксизма, которая может стать чем-то большим, нежели простой список расхождений во мнениях. То есть в настоящий момент стоит уже признать значение вклада в эту область авторов различных направлений (хотя иногда и дискуссионных) и не клеймить их как неприемлемые.