Читать «Иначе - смерть! Последняя свобода» онлайн - страница 24

— К Глебу?

— В нем была тайна. И осталась. Вот этот высказывался тут… — Дуня кивнула на диван, подразумевая, видимо, Алексея. — Ликер. Ну, пусть ликер. Я обожаю свободу… ото всего. Но мне с самого начала было с ним интересно, до всякого ликера.

— С Глебом?

— Ну. Он еще во дворе подошел, говорит: «Ты к англичанке идешь?»

— Откуда же он мог знать?

— А он раз видел, как я из вашей квартиры выходила.

— Как это? У вас разные дни.

Глеб и Алексей приходили заниматься по понедельникам и четвергам; по вторникам и пятницам — Агния, Мирон и Дуня.

— Ну, не знаю. Он внизу на площадке стоял и смотрел.

— Куда?

— Вверх. В общем, он посмотрел на меня и к окну отвернулся. Там и этот был, — Дуня опять кивнула на диван.

— Алексей Кириллович? — удивилась Катя. — На площадке?

— Нет, он по двору шел… уходил. Когда я во двор вышла, обернулся. Я их обоих потом в пятницу вспомнила.

— А Мирон тебя во дворе в машине ждал?

— Ага.

— Когда это было, Дунечка, не помнишь?

— Сейчас… на позапрошлой неделе.

Катя порылась на письменном столе, нашла маленький разноцветный календарь с евангельской символикой: Преображение Господне, праведники в белых одеждах устремлены ввысь, в нездешний свет, грешники падают в геенну огненную, обращаясь в прах.

— На позапрошлой неделе ты была у меня третьего, во вторник, и шестого, в пятницу.

— Третьего… точно! Я как раз подстриглась. — Дуня встряхнула безволосой головкой.

— Ничего, отрастут, — пробормотала Катя. — Как раз третьего Глеб пришел ко мне по объявлению. И Алексей Кириллович… но после Глеба. Странно. Ну ладно. Зачем все-таки он тебя на дачу пригласил?

— Просто так. Выпил, повеселел… нет, не то чтобы… в общем, как-то переменился, голова, наверное, прошла после анальгина. Мы танцевали…

— Присутствующие могли слышать про Герасимово?

— Не знаю. Мы не шептались. Он все про вас расспрашивал.

— Про меня? Что именно?

— Ну, замужем ли вы, есть ли у вас кто-нибудь…

— Господи, зачем ему это?

Дунечка улыбнулась снисходительно.

— А то вы не знаете, Екатерина Павловна.

— Про что?

— Про то, что вы плотно окружены.

Катя вдруг испугалась и спросила шепотом:

— Кем?

— Мужиками — кем.

— Какими мужиками?

— Всякими, наверное. Знаете, что Мирон сказал: «В этой женщине столько соблазна, что я даже подступиться боюсь».

— Да, Мирон твой великий знаток женщин, — Катя усмехнулась; страх слегка отпустил. — И такую ерунду ты про меня Глебу наговорила?

— Ничего я не наговаривала, он сам говорил: очень опасная женщина. И говорит: «Я должен себя пересилить, доказать, что я мужчина». Я говорю: «Катерине, что ль, доказать?» — «Нет, себе, у меня сегодня подъем… или упадок?., словом, восторг. Давай оторвемся в одно жуткое место».

— В какое?

— Так он выразился. И более жуткого места нет нигде. — Лицо Дуни застыло. — Там разговаривают.

— Кто? — спросила Катя опять почему-то шепотом, и Дунечка так же прошептала:

— Мертвые общаются… ну, души.

— На даче? Голубчик, успокойся!

— Я сама слышала!

— Кто тебе внушил такую идею?

— Ведь известно, что души не умирают.

— Это ты по телевизору слыхала?

— Ну и пусть по телевизору. Вы верите, что не умирают?