Читать «Иначе - смерть! Последняя свобода» онлайн - страница 180
Инна Валентиновна Булгакова
Я забыл запереть входную дверь! Как когда-то хозяин сделал специально. Кто-то вошел, приближается. Конечно, она.
Я обреченно повернулся на коленях к двери и ждал, ждал. Никого. Померещилось. Слезы высохли, и стало мне по-настоящему страшно. В проклятом этом месте.
Быстро сложил улики обратно в сумку, все запер, накрепко замуровал в памяти. Постоял на лестничной площадке — нет, не могу здесь ночевать, даже у себя за стенкой. А что ждет меня в Кукуевке?
Глава 27
Как вор с чужими пожитками, прокрался я в свой собственный дом. Уже стемнело. Включил настольную лампу в кабинете, поставил сумку за кушетку, где «Отрок», и набросил халат-хламиду на стол, на «тяжелый серый камень». Эффектно! Только бы не сойти с ума.
— Мария! — позвал я с терраски. — Что бы перекусить, а?
Сверху раздался шорох, она спустилась с лестницы в желтом своем сарафанчике, обнаженная и прелестная. Я крепко взял ее за руку — мимолетный удивленный взгляд — и провел в кабинет.
— Куда вы меня тащите?
— Надо поговорить. Сядем.
Сели, как в позапрошлую ночь: она на кушетку, я в кресло.
Боже мой, как билось мое сердце, когда я смотрел на нее, а она — на задрапированный камень. Юное безжалостное лицо окаменело.
— Мария, у вас есть на кафедре пишущая машинка?
— Какая машинка?
— На которой вы мне пишете письма.
— Отдайте-ка мне мои ключи.
— Пожалуйста.
— Я вас предупреждала, — заговорила она мрачно, позвякивая связкой, — прекратите это идиотское следствие.
— Это почему же?
— Совсем свихнетесь.
— А разве вы не этого добиваетесь? Садистские письма, сережка в спальне, поясок в сирени. Выходки злого, жестокого ребенка.
— Ну что ж, — она пожала смуглыми плечами, — понимайте, как знаете. В меру своей испорченности.
Я аж задохнулся от бешенства и какое-то время не мог говорить. Да, она правнучка своего прадеда! Плоть от плоти, кровь от крови.
— Я… — сказал я с трудом, — не пойду в милицию.
— Да уж разумеется.
— Поэтому будьте со мной откровенны.
— Этого не обещаю.
Я не взорвался, нет, на меня — как дар свыше — нашло благословенное бесстрастие. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Расскажите, пожалуйста, о дне и вечере шестого августа девяностого года.
— Пожалуйста. Мы с Колей бродили по лесам-полям, он показывал окрестности. Потом пошли в кино, в пансионат. Вернулись в начале одиннадцатого.
— Дальше.
— Я поднялась на чердак, а Коля пошел на кухню принести что-нибудь поесть. И пропал.