Читать «До и после Победы. Становление» онлайн - страница 36

Естественно, мы полагались не только на пропаганду в газетах, по радио, на собраниях и в разборе бытовых ситуаций. Основным средством нашей пропаганды я считал конкретные дела. Вся наша система обучения была направлена на то, чтобы снизить энергетические затраты человека в конкретных ситуациях. Ведь чем меньше человек подготовлен, тем непривычнее для него обстановка и тем меньше его способности к адаптации — слишком много новых факторов распыляют его внимание и он просто теряется — мозг не успевает обработать поступающую информацию — ведь по каждому факту надо сделать множество вещей — распознать его, оценить степень опасности, выработать алгоритм противодействия или использования в своих целях. Естественно, даже если все это множество факторов приятно и полезно, человек все-равно впадает в ступор — "столько много счастья!!!". Что уж говорить, когда эти факторы опасны — напряжение в человеке нарастает, его психика истощается — тупо перестает хватать нейромедиаторов, вырабатываемых мозгом — человек внешне начинает "тормозить", хотя попросту у него перестает хватать химических веществ для передачи сигналов и выстраивания в мозгу новых связей, которые будут обрабатывать конкретные ситуации.

Поэтому мы вводили новобранцев, в том числе и из освобожденных из плена и уже повоевавших бойцов, в новую для них среду постепенно. С первых же дней службы они приучались к рваному ритму жизни — постоянные тревоги, марши, сборы, во время которых мы старались максимально воспроизвести постоянно присутствующую опасность — делали холостые взрывы, организовывали заход нашей авиации в атаку на маршевые колонны и окопавшиеся подразделения, производили танковые атаки на расположение — только заранее предупреждали противотанкистов и зенитчиков, чтобы те не приняли учебную атаку за настоящую. Имитация действий диверсантов, распускание слухов об успешных действиях противника — все было направлено на то, чтобы человек привыкал к звукам, запахам, ощущениям боевой обстановки, учился быстро выбирать правильную последовательность действий. Учебное поле должно быть более зловещим, чем поле боя. Дым, сжигание покрышек и ведер с бензином, резкие хлопки взрывпакетов, звук пуль, которые пролетали поверх голов, немецкие трупы — настоящие, и наши — в виде муляжей, "ранения" товарищей с фонтанирующей кровью — мы старались воспроизвести поле боя как можно точнее. Но вводили все эти элементы постепенно, по одному-двум за раз, чтобы человек смог сначала с ними познакомиться, а потом, после повторений, если и не привыкнуть, то хотя бы смириться с их наличием. Темп тренировок также постепенно наращивался до запредельного — командами, вводными, имитацией появления противника — командиры учебок день ото дня все быстрее и быстрее грузили бойцов этой информацией, постоянно изощрялись в продумывании все более злокозненных тренировок. Дым, пыль, шум от взрывов, который перекрывает команды и звук летящих снарядов, выстрелов, свиста пуль — все это дополнительно мешало воспринимать команды и обстановку. Так боец выстраивал в своем мозгу цепочки из нейронов, с помощью которых затем быстрее, практически на автомате распознавал разные факты и ситуации боевой обстановки, и уже не тратил время на них, просто отмечая фоном "это мне известно, как действовать — знаю". Все — на выработку психологической устойчивости.