Читать «Оружейник. Приговор судьи» онлайн - страница 6

Олег Олегович Шовкуненко

– Приземляемся, Даниил Ипатиевич, – прокричал я громко, чтобы услышали все.

– А потом? – голос подал сидевший рядом с пожилым ученым офицер в полной боевой экипировке, который ласково, словно котенка, поглаживал лежащий на коленях АКС-74 со сдвоенным, перетянутым синей изолентой рожком.

– А потом, Костя, видно будет.

Я попытался пожать плечами, но из-за неожиданного скачка винтокрылой машины этот жест не получился. Больше того, я едва не свалился на самую светлую голову нашей экспедиции, которой бесспорно являлся Даниил Ипатиевич Серебрянцев. Этим бы все и закончилось, не поддержи меня сильная рука спецназовца.

– Болтанка начинается, – заметил Костя Соколовский.

– Всем пристегнуться!

В знак благодарности я хлопнул капитана по плечу, кивнул Лизе, мол, со мной все в порядке, не волнуйся, и, цепляясь за низкий потолок, поспешил добраться до того места, где сидел Нестеров. Майор милиции не услышал моего приказа, а может, услышал, но не понял. Хотя сути дела это совершенно не меняло, суть заключалась в том, что об Анатолии должен был позаботиться именно я. Или не должен? И дело было даже не в том, что очень не хотелось превращаться в няньку для душевно больного, просто я помнил этого человека совершенно другим, сильным и несгибаемым. Он спас меня из плена кентавров, он голыми руками сражался с полудюжиной бандитов, он искромсал десяток огромных чудовищных упырей. Цирк-зоопарк, так какого же хрена сейчас…?

– Майор, пристегнуться! – я упал на сидение рядом с Анатолием. Недолго думая, схватил его за отворот милицейского бушлата, развернул лицом к себе и прямо в лицо прокричал: – Нестеров, это приказ! Пристегнуться, тебе го-во-рят…

Последнее слово своего грозного приказа я произнес очень тихо и, кажется, по слогам. Удивительно, что у меня вообще это получилось. Ведь когда ты смотришь в такие глаза, слова застревают в глотке, и вместо них на свет рвется одно нечленораздельное бульканье. А еще хочется забиться под лавку, благо они в вертолете длинные, вдоль всего борта, и сидеть там, как мышка.

Глаза у Нестерова и впрямь были странными. Даже больше чем странными. Они казались нечеловеческими. Радужная оболочка стала очень темной и расширилась так, что почти закрыла белки. О том, остались ли в этих чернильно-черных, тускло поблескивающих каплях зрачки, приходилось лишь догадываться.

Очередной скачек винтокрылой машины хорошенько встряхнул меня и тем самым привел в чувства. Да и не только меня. Нестеров вроде тоже зашевелился:

– Я сейчас… Я сделаю… – он стал беспомощно шарить руками по рваной сидушке.

– Держи, – пришлось самолично отыскать привязные ремни и сунуть их в руки милиционера.

Кроме этих, неведомо как и почему изменившихся глаз, других метаморфоз я в Анатолии не заметил, ни во внешности, ни в поведении, а потому от души как-то сразу отлегло. Глаза это мелочь, глаза это еще ничего не значит. Может, перепад давления или еще что… Потом, глядишь, все и пройдет, нормализуется. Я ведь верю… неизвестно почему верю в этого гребанного старого мента.