Читать «Тени исчезают в полдень» онлайн - страница 440
Анатолий Степанович Иванов
Антип был по-прежнему многословен. Но теперь в его словах стала появляться какая-то доля смысла.
— Давай сынка, Зинушка, — еще раз сказал Фрол. — На улице маленько ветрено, заверни потеплее. И жди Митьку. Придет — построже с ним. Пусть в ногах, дьявол, поползает. Ничего, Антип Минеич правильно говорит, пришлось Митьке хвост завязывать. Во время завязки он надломился даже. Больно, конечно. Потому понимает — надо залечивать... Ничего...
— Конечно! — опять вмешался Антип. — Да мы, Зинушка, с тобой тут вдвоем его так в оборот возьмем...
— А тебя, Антип Минеич, я прошу: как Митька в дом — ты из дому. Понял? — проговорил Фрол. — Найди уж причину. Пуская сами они... своим умом договариваются.
Антип сперва поморгал, потом торопливо закивал:
— Ну как же, как же... Понятное дело — меж двух третий лишний, хотя бы и отец. Я сразу, сразу... Это раньше, бывало, отцы-то неразумные сатрапили над детьми, а ныноче... Уйду, уйду, Петрович...
Мальчишка спал крепко. Зина завернула его в стеганое одеяло, поперек перевязала, чтоб не распахнулось на улице, стареньким платком. Фрол принял тяжелый сверток, толкнул ногой дверь.
... По улице шел осторожно, боясь поскользнуться...
... У калитки своего дома помедлил, постоял, глядя в ту сторону, где жила Клавдия Никулина.
... На крыльцо поднимался горбатясь, грузно, тяжело. Наверное, так в старые времена всходили на плаху.
Степанида на кухне возилась с кринками, разливала в них из подойника молоко. Увидев входящего мужа, выпрямилась, откачнулась в сторону, выронив подойник, опрокинув с кухонного стола рукавом полную кринку. Подойник, загремев, покатился под стол, кринка с глухим звуком раскололась на несколько черепков, белая лужа поползла под ноги Фролу.
Из соседней комнаты выбежал Митька. Увидев отца, тоже замер, сдвинув брови. Грудь его была оголена, и он машинально принялся обеими руками застегивать на рубахе пуговицы.
Но застегнул только до половины, опустил руки. С минуту все трое молча стояли друг против друга.
Потом Фрол положил ребенка на кровать, стоявшую тут же, на кухне, развязал платок, развернул одеяло. Мальчику там было жарко. Почувствовав свободу и свежий воздух, он зашевелился, раскинул ножки и ручки, зачмокал губами. И вдруг открыл глаза, пролепетал сквозь сон:
— Где мама? Где мама?
— Сейчас придет, — сказал Фрол.
Ребенок перевернулся на бочок, лицом к Митьке, чему-то улыбнулся и опять задышал ровно и глубоко.
Фрол присел на табуретку, поглядел на молочную лужу.
— Чего ж ты? Подотри, — сказал он Степаниде.
У нее задрожали губы, из глаз хлынули слезы. Она вытерла концом платка глаза и взялась за тряпку.
Степанида подтирала пол, а Митька все глядел то на отца, то на ребенка.
— Зачем ты его принес? — проговорил он.
— А ты, как, набегался? — в свою очередь, спросил Фрол.
— Куда это я бегал?