Читать «Существование» онлайн - страница 12

- Не, толщина там о-го-го, еле поставили. Такую танком не прошибешь.

- На западе такие клиенты водятся, что эту плиту одной лапой скомкают и выбросят, как фантик от сладкой конфетки. Сам знаешь, от какой конфетки.

- Зёма, ты это че? Меня в конфеты записал?

- Ну а для кого еще этот фантик?

- Шутник.

- Никаких шуток, матерую элиту такой ерундой не остановить, она с танков башни сносит.

- Здесь такие не водятся. Сам знаешь, что всех серьезных внешние отстреливают сходу, разгуляться им не дают.

- Постучи по дереву и сплюнь три раза. Здесь хватит и одной, если пропустят.

- Зёма, так у клиента мешок, получается, не спустили?! Да вы там совсем с башкой не дружите, тут же добра на год красивой жизни!

- Губу на место закатай.

- Я не для того ее раскатывал.

- Закатывай-закатывай, пустой он.

- Это как пустой?! Ты чё?!

- А ничё. Вот такой он вырос - совсем пустой. Говорю же, кормили его плохо, с гороховой кашки жирок хрен нагуляешь.

- Это не радует. Такой видный клиент и бестолковый. В натуре понты.

В поле зрения показалась ладонь, остро воняющая застарелым потом и нефтепродуктами. В ее пальцах был зажат дымящийся окурок, который в следующий миг с шипением вонзился в глаз.

- Зёма, ты гляди, клиент даже не моргает.

- Говорю же тебе, овощ он. Можешь хоть сесть ему на рыло, не укусит.

- Да ну, стремновато как-то. Ты только погляди на его хлеборезку, такой если хватанет, на белого друга нечем присаживаться будет.

- Не хватанет, он даже языком пошевелить не может. Ему перед дорогой еще метанола со жмыхом от живца в кровь залили.

- Нафига?

- Для них жмых - это чистый яд. Слабые дохнут, а такие шевелиться не могут, только слезы пускают. Вон, гляди, глазища какие мокрые.

- А метанол нахрена?

- У них от этого болевые ощущения усиливаются, зрение вянет и вялыми становятся.

- Мы дохнем от него, как мухи, а у них, значит, просто боль лучше чувствуется и хреново себя чувствуют? Да тут реально страшно жить.

- У них не просто усиливается, у них от любой царапины слезы литься начинают. Вон, плачет, скотина, больно ему.

- А чего ты его, как мужика называешь? У нас таких зовут тварями, ну или просто "оно".

- Да там длинная история. Пиво есть?

- Для тебя, может и найду.

- Пошли, раздавим по паре, пока разгрузят, расскажу. Там история - полный отпад, я первый раз когда услышал, челюсть до асфальта уронил.

- Да ты чё?

- Я тебе говорю. Думал, ты знаешь, ведь у нас все ее знают.

- Ну так то у вас, в центре, а мы - филиал, до нас пока новости дойдут, их три раза переврут.

***

Человек, склонившийся над Трэшем, был неряшливо-небрит, кожа лица усеяна крупными порами, похожими на следы проколов от огромной иглы, глаза серые, тусклые, без тени эмоций, будто подтаявший в солнечных лучах лед на грязной луже. Воняло от него ядреной смесью запахов табака, грязного тела и чего-то кислого, омерзительного, почему-то заставлявшего задуматься о смерти.

Вот, собственно и все, что можно сказать об этом незнакомце. Трэш, лежа лицом кверху, не мог разглядеть даже его одежду, взгляд скосить по-прежнему не получалось.

Небритый, выпустив струю удушающего дыма, небрежно погасил окурок, вкрутив в глаз Трэша. Видимо, здесь так принято и не сказать, что традиция из приятных. На фоне боли, раздирающей тело - ерунда, но, разумеется, хотелось бы обойтись без таких грубостей.