Читать «Будь здоров, жмурик» онлайн - страница 19

– Подожди, философ, но ведь рай придуман раньше, еще до человека.

Ну, это тебе, привязанному ко времени, так кажется. Считай, что люди придумали рай задним числом. Привыкай, здесь время условно. Им пользуются новички вроде нас с тобой по привычке как не имеющим смыслового значения междометием. Для тебя оно как бы существует и поныне. Я и сам пока хочу, чтобы было и утро, и день. Вечер, ночь. Хочется. Лето и зима. Иной раз и снегу с морозом хочется. И что б часы на руке были, время показывали и тикали. У меня тоже есть. Вот… А, нет, они там дома остались, в тумбочке. Тут вообще многими вещами пользуются по привычке, – кивнул Толя куда-то в перспективу. – А на самом деле его – времени – за известным забором, то есть здесь и дальше, уже не существует. Время – это такой медленный магнит, который тянет все живое к смерти, и нет таких материальных законов, которые позволили бы выйти из этого магнитного поля. А после смерти, как известно, смерти нет. Так на хрена оно, время, нужно на том свете, то есть здесь у нас? Это там – да, без него никак. То, что мы создаем своими фантазиями в материальном мире, что происходит вроде бы в определенном периоде времени и истории, в остальном вселенном мире отражается и распределяется по другим законам, которых не касаются стрелки будильников и зубцы колесиков часовых механизмов. Кстати, сколько там на твоих швейцарских?

– Забыл в морге, а может кто-нибудь э-э-э… украл.

– Ничего, мы тебе здесь новые купим. Ну, как первые впечатления?

– Да, сложно будет все это переварить без водки или психиатра, но деваться не куда.

– А чего тебе мозги напрягать? Радуйся пока. Хотя халява эта не вечная, но очень и очень надолго… То есть, пока у тебя не появится потребность идти выше. Правда, есть еще одна альтернатива… Ладно, об этом как-нибудь потом.

– Так, значит, если ты сам придумал такую вот красоту, то, наверно, художником был – там в своей земной жизни? Ведь не здесь же ты родился, я правильно понял?

Ну, я, – замялся Толя и чуть покраснел, – я человеком простым был. Не какой-нибудь там художник или поэт, а так. Но у меня, Шура, в детстве ковер на стене возле колыбели висел – старинный, гобеленовый с каким-то дивным средневековым пейзажем и на другой стене – два огромных полотна художников 18 века, тоже пасторальных с овечками, мельницами, пастушками, и развалинами замков на зеленых, покрытых оливковыми рощами холмах и прочей рококо-хренью. Я все смотрел и смотрел на эти картины, и мечтал попасть туда, в этот идеальный, спокойный, добрый и сказочный мир. Особенно ковер мне был дорог. И книжки были дома старинные с какими-то похожими иллюстрациями. Увы, уже назревал весь этот хаос и водоворот, пропало детство, пропали ковер и картины с книжками. Но я всю жизнь держал внутри себя этот сотканный из нитей пейзаж странный. Когда было очень плохо, меня грели эти воспоминания, и я выздоравливал. И вот он живой теперь тут, рядом со мной. Вернее, я в нем. И ощущения эти чудные воскресли и не покидают меня, не притупляются, веришь или нет.