Читать «Экспедиция идет к цели» онлайн - страница 10

На первых порах Пушкарева волновали эти красочные храмы с многоярусными черепичными крышами. Ему казалось, что тут и кроется главная тайна Востока. Когда-то это были кочующие храмы-юрты, потом они стали оседлыми. Темно-красные колонны, окна и двери; сине-зеленые балки; жаркие и чистые краски орнамента; сложная резьба по дереву и позолота; лепные драконы из глазурованной глины на коньках четырехскатных остроконечных крыш; каменные львы — арсланы у входа в храм; молитвенные зеленые барабаны, которые стоит повернуть вокруг оси, и все твои молитвы улетят на небо; мистические тибетские письмена, остроконечные обелиски — субурганы; пятицветные буддийские знамена…

Подстегиваемый любознательностью, Пушкарев заглянул как-то в храм Джанрай, посвященный богу — исцелителю слепых — Арьяволо, и застыл в изумлении перед исполинской матово-сверкающей золоченой медью статуей: Будда восседал на массивном цветке лотоса, руки были молитвенно сложены на груди, неподвижные глаза с неземным спокойствием смотрели куда-то в полумрак, на губах застыла непонятная улыбка.

В храме Чойжин-Ламыйн-сумэ, в том самом, который он видел каждый день из окон геологического кабинета, Пушкарев испытал настоящее потрясение, какое можно испытать, когда соприкасаешься с подлинным искусством: бронзовые позолоченные статуи богинь, символизирующих пять основных элементов мира, изящные и стройные, с тонкими одухотворенными лицами, целомудренно потупленными глазами, были воплощением совершенства.

Но постепенно Пушкарев утратил интерес к храмам и статуям, к первобытности.

Его неудержимо влекло в степные просторы, в горные теснины — туда, где жизнь находится в стремительном движении.

Миновав шумный базар «Заходырь», машина вскоре выехала на пустырь, где стояло буровое оборудование гидрогеологов. Здесь же находился «копай-город» — землянки и серые юрты, в которых жили гидрогеологи из Восточной экспедиции.

Тепло простившись с Цокто, Александр отпустил машину и остался на пустыре один. Как ни странно, но за восемь месяцев он ни разу не был здесь.

Стремительный ветер валил с ног, и Александр почувствовал, как деревенеют щеки.

— Эй, есть кто живой? — крикнул он.

Дверца ближней юрты открылась, и Пушкарев увидел девушку лет девятнадцати-двадцати в наброшенном на плечи белом полушубке, в коротких сапожках. Ветер сразу же растрепал, вздыбил ее густые волосы, и она минуту кружилась, откидывая их с лица. Пушкареву даже показалось, что лица-то, собственно, у нее и нет, есть эти клубящиеся волосы и глаза. Но потом он увидел и по-детски нежный овал лица, и обветренные потрескавшиеся губы, и маленький подбородок.

Она с удивлением глядела на него.

— Вам кого?

— Тимякова или Сандага. Я слышал, они здесь. Я — Пушкарев. Геолог из учкома.

— Слышала о вас. Тимяков и Сандаг у Зыкова. Скоро придут сюда.

— Хорошо, я подожду, — сказал он, пританцовывая от холода.