Читать «Терская коловерть. Книга первая.» онлайн - страница 5

— Ничего, дядя, вот отправят нас с, тобой на Сахалин, там, говорят, в два счета можно протянуть ноги, — усмехнулся Степан.

Поддерживая ладонью горячий стриженый затылок больного, Степан поднес к его губам кружку. Тот приоткрыл глаза, лихорадочно стал глотать воду.

— С Дона, товарищ? — участливо спросил Степан.

Тот отрицательно мотнул головой, прохрипел:

— С Терека.

— А почему о Доне бредил?

— Осетин я... По-нашему, дон — вода... пить хотел. А вы кто?

— Да этот... как его. Путешествую, одним словом. Правда, не по своей охоте.

— Значит, попутчики... — усмехнулся осетин и закрыл глаза.

Так они подружились. Воспоминания потащили Степана но арестантским дорогам...

Голос проснувшегося Данела вернул его в осетинский хадзар .

— Ты уже не спишь, ваше сиятельство?

— Беки, конечно, знают, как величать графов! — хитро прищурил глаз Степан.

— Ау, — Данел оттопырил губу: — Что я, вчера родился, да? — тут он страдальчески сморщил лицо и сплюнул на пол. — Тьфу! Какая гадость во рту: будто ишак всю ночь стоял. Вставай, афсымар : похмеляться будем. Эй, наша дочь! — крикнул он в соседнюю комнату.

Тотчас на пороге появилась старшая дочь Данела — Сона. Взмахнув черными ресницами, наклонила голову в ожидании отцовского слова.

— Принеси гостю умыться.

Девушка еще ниже склонила голову и так же молча вышла из комнаты.

— Видал? — подмигнул хозяин, — С утра нарядилась, будто в церковь собралась. Вот уж эти чертовы бабы. У вас они тоже так?

— Тоже, — усмехнулся гость, а про себя подумал: «Если ситцевое платье — праздничная одежда, так в чем же она ходит в будни?»

Снова вошла Сона с тазиком водной руке и кувшином в другой. Поставив таз на пол, приготовилась поливать мужчинам на руки.

— Да я сам... — молодой человек зарделся от смущения. Но Данел ободряюще похлопал его по плечу:

— «В чьей арбе едешь, того и песню пой», — так говорят у нас на Кавказе. Или ты, джигит, — девок боишься?

Вода была теплая и припахивала котлом. «Джигит» подставлял под струю ладони, пригоршнями плескал себе в лицо воду, но видел девичьи руки, что держали кувшин, они были смуглы, тонки и нежны. На безымянном пальце самодельное, с неровными краями медное колечко.

— Ну а теперь, наша дочь, полей мне, — сказал отец, закатывая рукава нательной рубахи.

Утираясь холщовым полотенцем, Степан украдкой взглянул на Сона, и каким неведомым дотоле восторгом наполнилась его грудь. У нее были, как у отца, тонкие, круто изломленные, брови, под которыми светились такие большие карие искрящиеся глаза, что пришли сами собой на ум строки: «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит».

Мужчины умылись. Сона вынесла таз на улицу, и слышно было, как плеснула воду на землю. Вернулась она, неся небольшой, с короткими ножками столик. Вскоре на столике появился кардзын — маленький круглый хлебец из просяной муки. К нему присоседилась, распространяя по всему помещению сладковатый запах, миска с бламыком — похлебкой из ячменной муки. Затем появилась еще одна миска — с вареной фасолью, и рядом с нею улеглись две деревянные цветастые ложки.