Читать «Терская коловерть. Книга первая.» онлайн - страница 159

— Куда ты, Вася? — метнулась к нему жена. Но Василий уже был за порогом.

— Я на минутку к Никифору Грачеву схожу, просил зайти насчет черепицы, — крикнул он со двора и хлопнул калиткой.

Но пошел он не к Никифору-токарю, а к Иннокентию-ктитору. Пробираясь закоулками, которыми разветвляется, словно дерево, Осетинская улица при выходе на Успенскую площадь, Василий неотступно думал об услышанной новости. Какую ошибку допустил Темболат? Не выдал ли его провокатор? Мысленно перебрал всех товарищей по подполью. Нюра Розговая? Исключено. Ее хоть и заносит вправо, но предать она просто не в состоянии, потому что честна и добродетельна до святости. Терентий Клыпа или Петька Самойлов? Непохоже на них. Вместе взрастали, знают друг друга, как облупленных. К тому же у Терентия в революцию казаки отца убили, а Петька сам сидел за политику в моздокской тюрьме. Остается Игнат Дубовских — поборник «культурного капитализма». К нему у Василия не лежит душа. Но это, может быть, оттого, что Игнат больно уж начитан и любит порисоваться при случае. К тому же у него отец местный финансовый воротила. Но ведь он давно уже порвал с родителями и живет на собственное жалование, получаемое в Казначействе, где служит каким–то мелким чиновником. Нет, Дубовских не провокатор, он брезглив к подлости и прямолинеен. Так, кажется, сказал о нем однажды Темболат.

Возле собора сегодня ни души. Только бродит за оградой чья–то коза, да хромой Осип, церковный сторож, дрыхнет, сидя на скамье в пристройке-колокольне. При звуке чужих шагов он привычно проснулся, но увидев, что это подошел не отец Феофил и даже не дьякон, снова закрыл красные с похмелья глаза.

— Иннокентия не видел случаем? — спросил у него Василий.

Сторож вместо ответа махнул рукой в сторону собора и поудобнее притерся плечом к столбу звонницы.

Василий вошел в храм. В нем было пусто и сумеречно. Каждый шаг гулко отдавался под высоким куполом. «Гудит, будто гитара», — подумал Василий, берясь за ручку тяжелой дубовой двери, ведущей в ризницу.

— Дядь Кеша, ты здесь? — заглянул внутрь притвора.

— Я забыт в сердцах, как мертвый; я — как сосуд разбитый, ибо слышу злоречье многих, отовсюду ужас, когда они сговариваются против меня, умышляют исторгнуть душу мою, — отозвался из сумрака ктитор. Он сидел на стуле перед глубокой оконной нишей и что–то не то читал, не то писал при отблеске догорающей зари.

— Едва разыскал тебя, — облегченно вздохнул Василий.

— Кто нашел меня, тот нашел жизнь, — поднялся ему навстречу ктитор и погладил лысую голову.

— Ты один, дядь Кеша?

— Яко перст, сын мой.

— Правда, что арестовали Темболата?

Ктитор воздел кверху руки.

— Благословен господь, что явил мне дивную милость свою, послав пред очи мои отрока, пекущегося о чужих бедах наипаще собственных, — снова завел ктитор церковным речитативом.

— Да брось ты, дядь Кеша, дурака валять, — не выдержал Василий, — дело–то серьезное.