Читать «Литературные герои на улицах Петербурга. Дома, события, адреса персонажей из любимых произведений русских писателей» онлайн - страница 223
Елена Владимировна Первушина
Я отдала революции все, что имела, так как должна была добывать средства на то, чтобы Блок мог не голодать, исполняя свою волю и долг – служа Октябрьской революции не только работой, но и своим присутствием, своим „приятием“.
Совершенно так же отчетливо, как и он, я подтвердила: „Да, дезертировать в сытую жизнь, в спокойное существование мы не будем“. Я знала, какую тяжесть беру на себя, но я не знала, что тяжесть, падающая на Блока, будет ему не по силам – он был совсем молодым, крепким и даже полным юношеского задора».
Как и все петербуржцы в 1918–1920 годах, Блок страдал от голода и цинги. У него начала развиваться сердечная недостаточность.
* * *
Но в последних стихах Блока, написанных в Петербурге, настроение светлое и возвышенное. И они посвящены Пушкину.
У стихотворения есть своя предыстория. 17 января 1921 года Блок записывает в своем дневнике: «Среди глубины отчаянья и гибели… о Пушкине: в наше газетное время… Пушкин этого избежал, его хрустальный звук различит только кто умеет. Подражать ему нельзя… И все вздор перед Пушкиным, который ошибался в пятистопном ямбе, прибавляя шестую стопу… 5 февраля. Позвонила библиотекарша Пушкинского Дома…».
Библиотекаря звали Евлалия Павловна Казанович. Она просила поэта написать что-то в альбом Пушкинского Дома – Институту русской литературы Российской академии наук. Судя по записной книжке, первыми родились завершающие строки:
Современный Пушкинский Дом не увидишь с Сенатской площади. А в 1921 году, до переезда в здание Петербургской портовой таможни, коллекция хранилась в здании Академии наук, которое было видно с другого берега Невы.
