Читать «Литературные герои на улицах Петербурга. Дома, события, адреса персонажей из любимых произведений русских писателей» онлайн - страница 213

Ресторан «Вилла Роде»

Самолет «фарман», очевидно, поднялся с Комендантского поля, где тренировались первые российские пилоты и проводились первые авиашоу. Эти праздники ярко описывает Лев Успенский в своей книге воспоминаний «Записки старого петербуржца»: «Поразительно, как глубоко врезаются в память, какими острыми невытравимыми бывают детские впечатления. Сколько бы я ни прожил, никогда не забуду этого дня. Не забуду светлого весеннего солнца над бесконечно широким и зеленым скаковым полем; не забуду высоких, многоярусных, увенчанных веселыми флагами, кипящих целым морем голов трибун на его юго-западном краю; мальчишек (да и взрослых людей), гроздьями повисших на еще не одетых листом березах за забором. Не забуду меди нескольких оркестров, вразнобой игравших – тут „На сопках Маньчжурии“, там „Кекуок“, в третьем месте „Варяга“ или „Чайку“, и „краснолицых капельмейстеров“ в офицерских шинелях, управлявших этими оркестрами… И синей каймы деревьев Удельнинского парка на северо-восточной границе поля, и домишек деревни Коломяги, еще дальше и левее, и – прежде всего, главнее всего – маленького светло-желтого, „кремового цвета“, самолетика, окруженного горсточкой хлопотливо возившихся с ним человечков, да, на некотором расстоянии, зеленовато-серых солдат, оцепивших его редким кольцом».

Успенский описывает полеты Юбера Латама – «про него писали: аристократ, прославленный охотник на львов; увлекся и авиацией, связался с фирмой Левассер, строящей монопланы „Антуанетта“, и вот теперь ставит на них рекорд за рекордом». Видел полеты Латама и Блок. В письме матери 24 мая 1910 года он рассказывает: «Мы с Любой были на полете Латама, о котором я тебе писал. В полетах людей, даже неудачных, есть что-то древнее и сужденное человечеству, следовательно – высокое».

В сентябре 1910 года на Комендантском аэродроме прошёл Первый Всероссийский праздник воздухоплавания. Но он омрачился одной из первых авиакатастроф: при попытке подняться на рекордную высоту самолет Льва Мациевича развалился в воздухе, а пилот погиб. Лев Успенский, тогда еще десятилетний мальчик, вспоминает: «„Фарман“ то, загораясь бликами низкого солнца, гудел над Выборгской, то, становясь черным просвечивающим силуэтом, проектировался на чистом закате, на фоне розовых вечерних облачков над заливом. И внезапно, когда он был, вероятно, в полуверсте от земли, с ним что-то произошло… Потом говорили, будто, переутомленный за день полета, Мациевич слишком вольно откинулся спиной на скрещение расчалок непосредственно за его сиденьем. Говорили, что просто один из проволочных тяжей оказался с внутренней раковиной, что „металл устал“… Через несколько дней по городу поползли – люди всегда люди! – и вовсе фантастические слухи: Лев Мациевич был-де втайне членом партии эсеров; с ним должен был в ближайшие дни лететь не кто иной, как граф Сергей Юльевич Витте; ЦК эсеров приказал капитану Мациевичу, жертвуя собой, вызвать катастрофу и погубить графа, а он, за последние годы разочаровавшись в идеях террора, решил уйти от исполнения приказа, решил покончить с собой накануне намеченного дня…