Читать «Цыганский роман» онлайн - страница 67

Про знаменитого артиста, который выступал на «кону» — на сцене — в конце прошлого и в начале этого века. Говорили, что он встречал в Киеве самого Петлюру верхом на белом коне. Враг! Безусловно, враг… Украины… Какой? Радянськой!.. А его внук или племянник выступал на этом же «кону» и славил великого Сталина!..

Любка, с которой мы тогда были в зале, морщилась. Неприятно было смотреть, как старый человек… Уже тоже классик, плачет… А кругом радовались люди… И мне казалось, что в моей Любке что-то не так, если она не волнуется, как все… Как люди!.. Как я…

А потом в драмколлективе Дворца пионеров, где я занимался, руководитель — старый артист — рассказывал про «внука»: оказывается, что тот еще задолго до революции играл Хлестакова. «Таку роляку абы кому нэ дадуть!» — качал головой бывший актер. Словом, «племянник» уже тогда был «выдатный», а распинался перед залом, дескать, «тилькы завдякы товарышеви…». Только благодаря!.. Он говорил слова о «натхнэнни», то есть вдохновении, которым одарил его вождь. И о том, что все они просто «выконавци» — исполнители великих идей. Говорил, говорил и вдруг расплакался!.. Сперва аккуратно хлюпал носом. Потом большой пухлой рукой прижимал огромный белоснежный платок — из старых добрых времен. И долго стоял на сцене, хлопал в ладоши и не скрывал слез. И все хлопали и тоже «не скрывали». Если вместе со всеми, то не стыдно. Хотя Любка морщилась, а я расспрашивал бывшего актера и удивлялся: зачем нужно было говорить, что он только благодаря Сталину научился играть?.. Надо отдать должное Любке, она почувствовала фальшь раньше меня… А вот теперь она слушает всю эти белиберду и молчит… Жизнь заставляет?..

— Кохайтэся, чорнобрыви, та нэ з москалямы! — цитирует докладчик Шевченко. — Слова эти напечатаны у поэта черным по белому! Бо москали!..

Понятно: москали плохие люди!.. Значит, кацапы, русские… В книжке у Кобзаря было, помнится, примечание, что Тарас Григорьевич имел в виду царских солдат. Но кто читает примечания, тем более во время доклада!.. «Примечания. Бэз примечаний». Как у Ильфа и Петрова. Смешно. Только не до смеха!

Я всегда побаивался Любки. Она будто искала кого-то поумнее своих сверстников. И меня в том числе. А я думал как раз, что гораздо развитее Любки! Потом она доказала, что это не совсем так… Теперь — обратное!.. Хотя!.. Кто знает; самые нелепые теории вдруг овладевают людьми!.. Самые что ни на есть!.. Стоя под бюстом Кобзаря, Любка не улыбалась, а мне так хотелось увидать ее передние «заячьи» зубы — лопатки, которые вызывали у меня чувство умиления…

Но тут до меня стали доходить слова докладчика, который все время талдычил про москалей, забивал памороки, как сказали бы в мамином селе, и стал искать виноватых… Пафос его выступления вдруг перебросился на основных виновников всего… На жидов…

Такой поворот!.. На всем скаку!.. И — р-раз!.. Нагайкой, нагайкой!.. Дядька в жупане снова вылез вперед и стал всматриваться в лица людей… Так и рыщет глазами, так и рыщет!.. Этот не говорит, он ненавидит!..