Читать «Цыганский роман» онлайн - страница 46

И мы с Колькой почапали на черный рынок.

VI

Черным рынком именовался участок серого асфальта у разрушенных домов в районе базара. Толкутся люди. Ходят как бы без всякого дела. Тихо переговариваются друг с другом. Вдруг двое незаметно скрываются в развалинах. Проходит несколько минут, и они возвращаются как ни в чем не бывало, и товар и деньги уже перекочевали из одного кармана в другой. Там, в развалинах, делаются дела. Проворачиваются коммерческие комбинации. Если появляются немцы или полицаи, которые все отбирают — и товар, и деньги, — коммерсанты мгновенно исчезают в катакомбах развалин. Момент — и на грязном асфальте никого нет.

Вот и мы с Колькой прохаживаемся так же, как когда-то по вечерам этой же главной улицей с ребятами и девушками. Только тогда по обе стороны улицы высились здания с веселыми светящимися окнами, а теперь многие дома смотрят на меня темными впадинами. Над ними на стенах чернеют мазки сажи, кажется, что пожары начинались не от зажигательных бомб и снарядов, а изнутри: здания сами себя сжигали от скорби и тоски по прежней жизни. Я вспоминаю довоенные времена и думаю: что нас ждет с Колькой сегодня? А Колька не ждет. Он действует и вдруг, расталкивая «коммерсантов», кидается навстречу сгорбленной старухе в плешивой бархатной шубе, заталкивает ее в бывший подъезд и начинает говорить быстро и убедительно. Мне предназначалось стоять «на стреме», следить, чтобы старуху не перехватили другие барыги.

Старушка продавала колечко, но не могла сказать, какой оно пробы. Она шепелявила что-то про свою бабку, которой это колечко досталось по наследству, что было еще в мирное время. Не верите, зайдите к ней, в их доме живет истопник, который сейчас, правда, не работает, потому что нечем топить, но в мирное время он знал ее мать, которая получила это колечко в наследство от своей бабушки, которую истопник, конечно, не помнит, но если мы зайдем к ним в дом, то не станем спрашивать, какой пробы кольцо — всем в доме известно, какая она честная женщина…

Колька досадливо морщил тонкую кожицу на носу, шмыгал носом, изо всех сил старался рассмотреть, что там внутри на кольце. Колечко было таким старым и, вероятно, так долго его носили, что крохотная ямка, в которой должна быть проба, затянулась грязью и жиром. Колька сунул мне колечко в руки, бросив: «Эксперт сейчас все расскажет».

Я смотрел на кольцо и конечно же ничего не понимал. У нас в доме драгоценностей никогда не было. Правда, еще в торгсиновские времена мы проедали золотые и серебряные Георгиевские кресты моего дедушки Степана Ивановича Пилипченко. Но я запомнил тогда лишь, что за эти красивые крестики приносили какао «Золотой ярлык». Ни дед, ни тем более мои родители не рассматривали проб на боевых орденах, не щупали их пальцами и зубами, как барыги на черном рынке.

Передо мной было желтое колечко в виде пояса с пряжкой, в которой тускло светился одинокий рубин. Камешек на колечке казался мне просто осколком монпансье, которое до войны продавали в жестяных коробках. Старуха называла монпансинку настоящим рубином: раньше, в мирное время, настоящие рубины привозили из дальних стран, у нее даже был знакомый мастер, который это может подтвердить. Хотя для того, чтобы поговорить с мастером, нужно идти в лагерь заложников, но это ничего, там можно пробраться к самой проволоке и спросить у человека, какие были раньше, в мирное время, настоящие камни, какой шлифовки.