Читать «Отцовский штурвал (сборник)» онлайн - страница 53

Вскоре захлопали двери, началась посадка в пригородный поезд. Натыкаясь на рюкзаки, перешагивая через ведра, корзины, я залез в вагон. Поезд тут же тронулся.

Через полчаса я сошел на станции Детдом. Я не стал ждать попутной машины, прямо от станции свернул на тропинку и через поле, кое-где поросшее кустарником, пошел в поселок. В сторону вокзала летели вороны. Темнело. Небо было серое, близкое, вдалеке оно густело, сливалось с землей. Под ногами сухо поскрипывал снег.

Тропинка свернула в сторону, и я, не желая терять времени, двинулся прямо по целине на огоньки. Подо мной, грузно оседая, начал проваливаться наст, и тогда я невольно прибавил шагу, а затем и вовсе побежал. Из снега торчали серые головки тысячелистника, они клонились в сторону домов, будто тоже бежали вперед к заборам, туда, где жили люди, а тут их присыпало снегом, засушило, заморозило.

И вдруг сдавило грудь и не хватило воздуха. Вот я и дома. Еще несколько шагов. Но я чувствовал: мне не хочется идти туда, внутри все застекленело от страха, будто я провинился непонятно в чем. Почему-то вспомнилось, как однажды зимой приехал в отпуск, прождал на вокзале автобус, а потом, замерзший, прибежал домой. Мать тут же переодела во все теплое и посадила к печке, поближе к духовке. Теперь уже не встретит. Здесь, вблизи дома, эта мысль показалась мне чудовищной, ведь внешне ничего не изменилось, и поселок и дома стоят на прежнем месте. А ее нет. В последний раз я видел мать осенью, когда улетал на Север. Она отпросилась с работы, прибежала провожать. Я заметил, что пуховый платок у матери выносился, раньше она аккуратно подворачивала его, и было совсем незаметно, а здесь поторопилась, не посмотрела. На нас тянулась, а себе ничего купить не могла.

Едва добрался до крайнего дома и вышел на твердую дорогу, как во дворе у старухи Чернихи взвилась собака, ей тотчас ответила другая. Я видел, как Черниха выглянула в окно, и мне стало не по себе. С детства у ребятишек было поверье, что старуха может сглазить, наслать дурную болезнь, и поэтому, может быть, к ней единственной мы не лазили в огород.

На улице я никого не встретил. Зачехленные снегом бревенчатые дома – как близнецы. Почти у каждого забора пузатые сосновые чурки, узкие тропинки от калиток. Возле палисадников горы снега. Сквозь щели в ставнях на дорогу падали желтые полоски света.

Поднявшись на пригорок, увидел я свой дом, в наступивших сумерках похожий на старуху, повязанную белым платком. Слепо, будто заклеенные пластырем, глянули заледенелые окна. У ворот привычно, как делал это тысячу раз, просунул руку за доску и открыл заложку. Во дворе остановился. В глаза бросились дыры в заборе, точно выломанные зубья у расчески. «На растопку рубили», – вскользь подумал я. Надо было приехать и дров привезти. И от колодца снег отдолбить, вон как наросло. Мать всегда ругалась, если снег нарастал вровень со срубом. «Того и гляди в колодец сорвешься», – говорила она.

Я помедлил, не решаясь заходить в дом. В ограде снег был убран, вытоптан, видимо, кто-то из родни постарался. В сенях на ощупь нашел дверную ручку и потянул ее. Дверь обмороженно заскрипела, бесшумно, точно собачий клубок, покатился по полу холодный воздух. Пахнуло знакомым с детства домашним теплом.