Читать «Мы умрем в один день (сборник)» онлайн - страница 244

Мы занимаем свои места. На втором этаже я и Борис Кедрич. Москвин с остальными продолжает укреплять двери и окна первого этажа. Кедрич, как старший, наблюдает за подлеском, в котором скапливаются бандиты. Я в другой половине. С моей стороны бандиты вряд ли полезут — негде прятаться. Двое залегли шагах в трехстах за бугорком. Лежать без дела скучно, и они по очереди тянут шеи, пытаясь разглядеть, что у нас происходит. В отличие от остальной компании, оба достаточно благоразумны, не шумят, не стреляют. Я их тоже не трогаю.

Со стороны плетня снова бухают выстрелы. Одна из пуль пробивает толстую перегородку и, отскочив от дубового бревна, шлепается к моим ногам. Из-за речки тоже открывают огонь. Я сажусь на пол. Обрадовались гады, что патронами у наших товарищей разжились! А нам приходится экономить.

Начинается дождь. Я передвигаюсь на другое место, продолжая рассеянно следить за речкой. На поверхности мутной воды появляются и тут же лопаются бесчисленные пузырьки. К нам поднимаются Сергей и Люба. Башлыков с Саней остаются на первом этаже.

Мы с Москвиным занимаем половину, выходящую на огород. Постепенно смеркается. Скоро все заполняется вязкой непроницаемой темнотой. Монотонно бормочет дождь. До боли в глазах вглядываюсь перед собой, но ничего не вижу, только вдали еще можно различить едва заметные силуэты ив. Время, спрессованное в комок, кажется, стоит на месте. Ни выстрелов, ни криков,

— Федя, — негромко окликает меня Сергей, — не спишь?

— Не-е-е… Сколько времени?

— Половина двенадцатого.

Мы снова замолкаем. В соседней комнате о чем-то перешептываются Люба Абрамцева и Борис. Я начинаю невольно прислушиваться. Дело в том, что мы с Саней Василенко безнадежно влюблены в нашего секретаря укома, но мужественно решили друг другу не мешать — пусть выбирает сама. Своего друга серьезным соперником я не считал. Хохленок на полголовы ниже ее, так что в выборе Любы я не сомневался. Тут еще Борис лезет со своими старорежимными стишками.

Я недолюбливал Кедрича, и дело не в том, что он не наш, не из рабочих. Отец у него врач, уважаемый в городе человек. В детстве Борис, конечно, на такую гольтепу, как мы с Хохленком и внимания не обращал. В собственном экипаже в гимназию ездил, дом двухэтажный, но где-то в глубине души я сознаю, что моя неприязнь к нему несправедлива. Он неплохой парень. При белых помогал нашим, рисковал. А год назад ушел от родителей. Не захотел в буржуйском двухэтажном доме жить. Борис, конечно, далеко пойдет. Грамотный, гимназию закончил, расторопный, поэтому его помощником начальника милиции назначают. С ним и поговорить интересно. Книг много прочитал, начнет рассказывать — заслушаешься. А с меня что взять? В деревне коз пас, да отцу овчины квасить помогал. Ну, в мехмас-терской слесарям за водкой бегал. Правда, за последние полгода кое-каких верхушек нахватался, даже на собраниях выступать научился. Но о чем говорить с образованными девушками, хоть убей, не знаю!

Как ни смешно сейчас вспоминать, с расстояния в десятки лет, но сильнее всего в ту ночь меня мучила ревность. Черт разберет, Что в голову лезло. И как меня в гробу, обложенного цветами, несут, а Люба, первая моя любовь, слезы запоздалые надо мной льет, и прочая тому подобная дребедень.