Читать «Дама из сугроба» онлайн - страница 16

– Сова!

– А с совой можно тебя сравнивать?

– Нужно! Обожаю совушек. Это такие летающие кошки, прелесть просто!

– Я понял, мне надо искать такую, как ты!

– Таких, как я, больше нет! Так что не теряй время зря! – засмеялась Александрина Юрьевна.

– Все, мам, я поехал!

Проводив сына, она вернулась в дом и, совершенно счастливая, огляделась по сторонам. Господи, неужели это мой дом? Я себе не верю! Такой красивый, современный, уютный. И эта потрясающая круглая лестница, ни у кого такой еще не видела. Мне ее предложил изумительный краснодеревщик, с которым меня познакомил Марик. Эта лестница – ноу-хау этого краснодеревщика. По ней так легко подниматься, и она так вписалась в интерьер дома. Все, кто видел, спрашивают: а что это такое? Даже не сразу сообразишь, что лестница. И Александрина Юрьевна, медленно, с наслаждением начала подниматься к себе в мастерскую. Наконец-то у меня есть собственная мастерская, такая, как надо, с верхним светом… Она еще не пропиталась запахом красок, новенькая, с иголочки, как и весь дом. И все это я сама! Своим горбом заработала, нет, не горбом, а талантом!!! Ну и везением, конечно. В России есть масса художников куда талантливее меня, а они с трудом сводят концы с концами, а я нынче в моде, у меня прорва заказов. Я, собственно говоря, не столько художник, сколько даровитый ремесленник… Ну и пусть! Я ведь не училась живописи, но мои портреты пользуются бешеным успехом, и слава богу! Если не считать себя гением, признанным или непризнанным, тогда живешь в ладу с собой и радуешься жизни и никому не завидуешь. Мне, в сущности, плевать, что мои работы не висят в Третьяковке или в музее Гуггенхайма. Плевать с высокого дерева! Я занимаюсь любимым делом и мне за него хорошо платят. Это ли не счастье, по крайней мере для женщины? У меня чудесный сын, хорошие верные друзья… Чего мне не хватает? Ну, вероятно, любви… А кому и когда ее хватает? Что-то я таких не знаю.

Она засмеялась, закружилась по мастерской и с разбега плюхнулась на диван. Ох, устала! Она натянула на плечи плед, свернулась калачиком и вскоре уснула.

Второго января Тимур поехал в Москву и долго гулял по городу, с удовольствием бродил по почти забытым улицам, многие из которых были чудесно украшены к Новому году. На Тверской дым, что называется, стоял коромыслом. Вокруг памятника Юрию Долгорукому в многочисленных павильончиках продавалась разная снедь, от русских блинов до каких-то изысканных австрийских пирожных. Он отведал и блинов, и чешских сосисок. Черт возьми, как хорошо! Настроение было превосходным. Надо же, как изменилась Москва! Сколько веселых, радостных лиц, сколько ребятишек, и ведь вся эта роскошь стоит не так уж дешево, а отбою от покупателей нет, почти за всем стоят веселые очереди…

Две красивые, хорошо одетые женщины лет по сорок с наслаждением пили глинтвейн. Одна из них вдруг обратилась к нему по-английски. Приняла за иностранца. Впрочем, я и есть иностранец.

– Вам нравится здесь? – спросила она кокетливо.

– Да, очень! – тоже по-английски ответил он.

– Вы первый раз в Москве?