Читать «Юные дарования. Художник» онлайн - страница 31

Как вот интересно святые понимали, что они святые? В чём отличие святого, от сумасшедшего возомнившего себя им. Надеяться на здравую оценку со стороны совершенно нельзя. Ведь если человечество сошло с ума, а единственные кто выходят из порочного круга это святые, то получается замкнутый круг. С другой стороны разница в том, что сумасшедший не сможет показывать чудеса. Но что тогда делать настоящему святому, если он не будет показывать чудеса? Эти и другие дурные мысли навещали меня, пока я вжимался в нишу, как ребёнок, играющий в прятки.

Серые прошли мимо и стали спускаться по эскалатору. Сработало. Я собирался уходить, но вдруг обнаружил, что звуки как-то приутихли, а яркость и цветность всего вокруг померкла. Не хватало мне сейчас в обморок упасть, от перегрева на жаре, например. Но в храме было прохладно. Я обернулся, потому что не чувствовал позади себя, каменную опору. Вместо стершегося лика святого, увидел коридор, в слабом жёлтом свете. Меня тянуло внутрь.

Делая первые шаги, я вновь оглянулся. Вдруг, кто нибудь, ещё смотрит сейчас. Глаза упёрлись в тёмно-бардовый цвет кирпичей, а рука, в их не иллюзорную твердь. Может это какая нибудь хитроумная ловушка серых? Маловероятно, слишком замудрёная. Тогда что это? Ответы можно найти, только если идти дальше.

Сложно описать словами, когда пространство вокруг и позади тебя свёрнуто, как например толстый журнал или газета. Свёрнуто в трубочку. По которой, я сейчас, как паук или жучок, шёл вперёд. Это свёрнутое пространство давило. Я был уверен, что если задержаться на месте, хоть на минуту, то мой коридор, как журнал, свернётся в такую тугую спираль, что меня просто не станет. Идти вперёд не страшнее, чем вариант, оказаться быть расплющенным и свёрнутым в пространстве.

Вдруг стало легче дышать. Словно давление воздуха стало резко падать. Будто с высокогорной вершины, я вновь очутился в низовье, на равнине подножия горы. Со свежим ветром, лугов и леса. Ощущение, что я буду расплющен пространством, незаметно покидало меня. Света почти не осталось и мне, пришлось держаться за каменные, холодные стены, покрытые испариной. Стойкий затхлый запах подземелья, наполнил ноздри. Впереди, была узкая полоска белого света. Когда я подошёл поближе, это оказалась щель приоткрытой двери. Дверь гуляла на ветре и щель, то становилась шире, то уже. Нащупав ручку двери, я потянул дверь на себе.

Меня обдало обеденным жаром дня. Яркое солнце слепило округу. Прикладывая руку к лицу, я осмотрелся и к немалому изумлению, обнаружил, что стою посреди кладбища. Лес шумит от ветра по краю, благодать. Выйти мне удалось из натурального склепа. Меня заметила, какая-то пожилая женщина, возившаяся поблизости с цветами на могилке и выдергивающая сорняки.

— Я, я, я. — причитала она с нелепым выражением лица. — Я же там была. Там никого не было. — сама себя убеждала она. — Чур, чур меня! — вскрикнула она и помчалась, прочь, довольно живо для своего возраста.