Читать «Беседа Солженицына с Витторио Страда» онлайн - страница 6

Оставляя в стороне текущую политику, несомненно, можно констатировать, что российское общество в целом изменилось и продолжает меняться. В своих публицистических выступлениях вы всегда заостряли внимание на социальном развитии, обустройстве России. Ожидали ли вы до 90-х годов, что эволюция примет подобный характер? Как Вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию и перспективы её изменения?

Работая десятилетиями над историей революции 17-го года, я всё больше и больше боялся, чтобы выход из коммунизма не приобрёл абсолютно неуправляемого хаотического состояния. И я отрывки из своего «Красного Колеса» передавал по радио из Америки, пытаясь предупредить о том, что может случиться. Но это, конечно, могло иметь лишь ограниченное влияние, кто-то слышал, кто-то нет. Хаоса я ждал и боялся, больше всего. Но, как это, знаете, бывает: прошлое мы анализируем шутя; настоящее — некоторым удается анализировать, некоторым не удаётся; а вот в будущем почти все ошибаются. Я понимал, что грозит хаос, однако, видя перед собой историю 17-го года, не предвидел, чего вовсе не было в 17-м году: воровства верхушки. Бессильные, даже анекдотические деятели Временного правительства, ничтожные деятели Совета рабочих депутатов — никто из них не был вором. И тут я не предвидел, что нынешняя номенклатура, что эти неистовые комсомольские вожди, секретари горкомов комсомола, они только и ждут, в какое имущество вцепиться. И когда начался хаос — у них не оказалось других идей, как — хватать, воровство! Это страшно, потому что Россия за ельцинскую эпоху разворована, разворована в невероятных масштабах. Наше национальное достояние: нефть, газ, металлы, электричество — ушло в частные руки, и почти бесплатно. И теперь это аргументируется: мы потому так делали, чтобы не было возврата к большевизму. И сейчас… Страна наша, кажется, не воюет, и нет стихийных бедствий, а вдруг, время от времени, происходят «веерные отключения» электричества от крупных городов, от огромных районов, — вдруг отключается электричество на 18 часов. Как будто бы летает над нами туча бомбардировщиков и бомбят: то в одном месте, то в другом, то в третьем. Вот так в нашем государстве устроили так называемый «рынок». Но какой бы ни рынок, а государство за это отвечает: такого быть не может! Будь у нас социализм, капитализм, феодализм — но такого быть не может!

А сейчас перейдём к Италии. Частный вопрос: отсылает ли название Вашего романа «В круге первом», его смысловое содержание, к дантовскому аду? По-вашему, это верная ассоциация — современный Данте проходит по тоталитарному аду с мечтой выбраться из него, а оказывается всего лишь перед бесконечным чистилищем, современной Россией и современным миром?

Конечно, это напрашивается, органическое сходство и подобие спуска в круги ада у Данте и спуска в круги бытия в Архипелаге. Однако здесь есть и одна принципиальная духовная разница. В схеме Данте чем больше грешен человек, тем ниже он оказывается, в низшем круге, а наверху — наименее грешные. ГУЛАГ устроен иначе, и в ходе моего романа видно: те, кто пытаются бороться со злом, не служить злу, отгородиться от него, — те опускаются вниз. А те, кто согласны со злом сотрудничать и примириться, — те остаются наверху. То есть картина прямо обратная.