Читать «Встречи, которых не было» онлайн - страница 198

Далее виднеется еще одно обширное строение, в котором графит сортируется, распиливается и упаковывается. Добротные ящики из кедровых досок ждут, чтобы их послали в Нюренберг, на карандашную фабрику Фабера, куда свозят графит со всего света…

…Мы обошли многие постройки, не заметив нигде небрежно вбитого гвоздя… Все на Ботоголе сделано, прочно, солидно, с расчетом на долгое время…

Поднявшись еще на сотню метров к северу, по улице, огороженной каменными парапетами, вы придете в часовню…»

А за часовней находились открытые разработки — там подсекли близко подошедшую к земной поверхности графитовую жилу…

После посещения Львова долгое время все еще оставалось в прежнем виде на руднике, но сам Алибер больше ни разу не появился на Ботоголе. Он покинул его, навсегда, несмотря на то что внешне дела шли хорошо, аккуратно распиленный на параллелепипеды графит отправлялся в Нюрнберг, а карандаши с лаконичной надписью «Сибирский графит Алибера» уже завоевали себе широкое признание.

Алибер уехал неожиданно, сказав, что уезжает по делам рудника. Вероятно, что так оно и было. Его волновали нелады с Занадворовым, систематически обманывавшим своего компаньона, волновала дальнейшая судьба замышленного им предприятия. Видимо, трудно было Алиберу смириться с мыслью, что роль его сведется к роли поставщика графита немцу Фаберу…

В Иркутске Алибер предпринимает последнюю отчаянную попытку наладить карандашное производство. Он встречается с влиятельными людьми, жертвует деньги для жителей села Голуметь, организует в помещении Географического общества выставку изделий из графита, ту, которую посетил Муравьев-Амурский.

Потом Алибер уезжает в Петербург, все еще на что-то надеясь. Но все более крепнет в нем решение не возвращаться на рудник. В Петербурге Алибер узнает, что за последние годы значительно подвинулась вперед техника очистки и прессования графита, что теперь хорошие карандаши получают и из низкосортного минерала. Алибер понял, что обстановка изменилась в невыгодную для него сторону. Он взвешивает все «за» и «против». Разумеется он принимает в расчет и то обстоятельство, что финансовое положение его значительно поправилось, что состоянию его могут позавидовать многие промышленники. И Алибер принимает решение: он дарит все хозяйство на руднике своему голуметскому доверенному, а скот велит раздать сойотам.

Долгий, наиболее славный период в жизни Алибера кончился, кончился не так, как ему хотелось. И все-таки Алибер мог гордиться сделанным. И он гордился. Вся его дальнейшая жизнь была лишь отсветом ботогольской эпопеи, и Алибер понимал это.

В 1860 году Алибер возвращается во Францию. Он богат, лечится от ревматизма на лучших курортах Франции, не жалеет средств. Но мысленно он все время возвращается в далекую Сибирь, на маленький рудник, затерянный среди лобастых гольцовых вершин, туда, где провел молодость, где оставил самое дорогое, что.

Имел в жизни, лучшую часть самого себя. Алибер сделал все от него зависящее, чтобы популяризовать сибирский графит. Десятки свидетельств и дипломов собрано в его книге. Они были выданы авторитетными учреждениями, в том числе Русским географическим обществом. В Париже, Лондоне, Вене, Гавре и других западноевропейских городах устраивает он художественно оформленные выставки изделий из графита, а также дарит их крупнейшим, европейским музеям, и те охотно принимают их, потому что Алибер превратил свой превосходный графит в подлинные произведения искусства. Так, в один из крупнейших парижских музеев Алибер пожертвовал большую художественную группу с бюстами Ермака и Александра II. Однако основную часть своих богатейших сибирских коллекций, а впоследствии и весь свой архив Алибер оставил в небольшом городке Риоме, что расположен в Оверне, неподалеку от крупного промышленного центра Франции Клермон-Феррана. На то были особые причины…