Читать «Записки о «Третьем рейхе»» онлайн - страница 145

— Выпейте на дорогу, — сказал он, — и протянул кофейник.

Я впопыхах схватил кружку и подставил под носик кофейника.

— У вас там часы, — заметил надзиратель. Смущенный, я извлек часы из кружки, но обратно мне их положить уже не удалось.

Орангутанги предложили мне следовать за ними. В канцелярии тюрьмы, где я встретил Костю, один из гестаповцев, обращаясь к нам, сказал:

— Ваша жизнь доверена нам. Вот ваши паспорта. При сопротивлении будете уложены на месте, — и похлопал при этом по портупее.

С таким «любезным» напутствием мы покинули канцелярию тюрьмы. По дороге гестаповец, развернув газету, тыкал пальцем в фотографию, на которой были изображены изуродованные трупы женщин и детей.

— Вот, — кричал он, обращаясь ко мне, — любуйтесь тем, что делают ваши большевики, — зверства, садизм!

— Я журналист, — отвечаю ему, — и знаю цену этим фотографиям: сами же убили, а теперь приписываете все нам.

— Вот видишь, — говорит один орангутанг другому, — он и здесь готов вести пропаганду.

Костя предостерегающе толкает меня локтем, и разговор обрывается.

У подъезда нас ожидал открытый лимузин. Было уже совсем светло, но берлинцы еще спали. Липы щедро расточали аромат своих первых цветов.

Гестаповцы с нами уже не разговаривали, они жестами показывали, что надлежит делать. По их указке мы заняли места в автомобиле. Вскоре нас доставили на аэродром Темпельгоф, а через 20—30 минут я совершал свое первое воздушное крещение. В самолете были мы с Костей, два гестаповца, фуражки которых украшены эмблемой дивизии «Мертвая голова» — череп на фоне двух скрещенных костей, — и за стеклянной дверью — два летчика. В проходе самолета свалено в кучу какое-то техническое оборудование. Разговаривать нам запрещалось.

По очертаниям Берлина, который я неплохо знал, было видно, что наш самолет держит курс на юг. Куда бы он ни летел, хотелось лишь одного: подальше от этой проклятой гитлеровской Германии, опозоренной и посрамленной, вызывающей ненависть во всем мире и ждущей своего возмездия.

По контрастам природы, по очертаниям городов я определяю, что мы продолжаем лететь на юг. Вот пролетели над Лейпцигом, Дрезденом. Различаю замок Кёнигштайн и сверкающую у его подножья Эльбу.

Через два часа полета самолет начинает кружить над каким-то городом, делая заход на посадку. Узнаю собор св. Стефана. Значит, мы в Вене. На аэродроме у нас отбирают все немецкие деньги, которые были нам возвращены в канцелярии тюрьмы. Разрешили заказать лишь по тарелке супа. Затем снова полет и снова неизвестность.

Местность под нами становится все более гористой. На горизонте выступают высокие гребни гор, сливаясь затем в сплошные стены. В долинах ярко вырисовываются черепичные крыши домов. Самолет забирается все выше и выше в легкие и нежные, как хлопок, облака. Становится труднее дышать. Но вскоре снова горы, зеленые сады и луга. И неожиданно перед нашими глазами вырастает город. Это — София, родная нам Болгария, в которой теперь хозяйничали гитлеровцы.