Читать «Крепостной шпион» онлайн - страница 224

Была припасена бутылка вина. Секунданты сделали по глотку и опомнились. Они подняли раненую, перенесли в санки, где и перевязали, сильно перепачкав полог и собственные шубы. Лошади вяло хлопали хвостами.

   — Везите! Везите к доктору! — крикнул Генрих Пашкевич. — И чтоб жива была, когда вернусь. А не убережёте всех убью, всех по очереди! Все виноваты, один я, что ли, такой мерзавец?

«Кормящая она, кормящая, — тупо долбила похмельная мысль в голове полковника. — Если кормящая, значит должен быть в поместье ребёночек. Как же я?.. Как же я кормящую бабу на дуэли зарезал? Позор! Позор!»

Как безумный он гнал по узкой дороге своего коня, а вокруг рябил чёрно-белым ледяным частоколом. Генрих Пашкевич имел одну цель — он желал добраться до усадьбы Трипольского и найти ребёночка. Зачем? Он не умел ответить себе на этот вопрос.

Перед глазами полковника стояла дикая картина: молоко и кровь смешались в снегу. Полковник почти не помнил происходящего. Полузагнанная лошадь скользила в пене под его шпорами. Он и сам удивился, когда оказался в деревянных ворот усадьбы Трипольского. Бесчувственным кулаком, как молотком, он бил в промерзшие ворота, стучал бессмысленно и долго. Никто не открыл. Никто не появился.

От холода и вынужденной неподвижности Генрих Пашкевич почти отрезвел.

Свечерело.

В доме во втором этаже плавали какие-то огни.

«Есть там кто-то в этой усадьбе, но почему не открывают? Или мне почудилось, или не было никого света в окнах?»

Генрих поискал и нашёл калитку. Оказавшись во дворе, он успокоился. Во втором этаже слабо светилась пара окон.

Звякнув шпорами, Генрих повернулся лицом к этим окнам и гаркнул:

   — Эй, люди, кто-нибудь!

Одно из окон сразу же погасло. В ответ ни звука.

   — Какой-нибудь человек тут есть живой? — уже неуверенно крикнул Пашкевич. — Умерли вы все здесь что ли?

Опять ни движения ни звука в ответ. Только стук копыт собственного коня за воротами, и ветер в поле тихонечко свистит.

«Занесло же меня, — подумал полковник. — Хорошо бы понять, куда занесло. Зачем я сюда приехал?»

Он походил по двору по свежему снегу, оставляя следы сапог, поднимаясь на цепочки, заглядывая в нижние окна, и уже хотел возвращаться, но нашёл незапертую парадную дверь и оказался в доме.

В доме была совершенно темно. В распахнутую дверь светила Луна. Но белый свет луны был ограничен небольшим острым треугольником, дальше мрак.

Он стоял и не двигался, пока глаза привыкали к темноте. Протянул руку, провёл по стене, приблизил перчатку к своему лицу — пыль.

«Неужели в доме никого нет? — спросил он у себя. — Но почему же нет. Я видел ясно, светились наверху какие-то окна. В любом случае, нужно сообщить о ранении, а, может быть, и гибели хозяина».

Чувствуя всё возрастающую головную боль, Генрих Пашкевич прошёл по дому. Портьеры повсюду в нижнем этаже были подняты, и мебель, одетая в чехлы, подернута мертвенным лунным серебром. Особняк казался давно покинутым и нежилым. Под ногами и хрустнуло битое стекло. В другой раз хрустнуло что-то деревянное. Сквозняком скинуло невидимую книгу с невидимого стола и зашуршали листы. Но особого беспорядка, впрочем, не было. Ещё недавно здесь убирали комнаты. Полковник прислушивался — но ни звука, кроме эха собственного дыхания и собственных шагов.