Читать «Фуэте на Бурсацком спуске» онлайн - страница 186

— Чего? — Николай недоуменно обернулся к дяде. — Хорошенькие шутки… Только хватит!

Илья стоял, не шевелясь, но по «Астре» в его руке Николай все понял.

— Эй! Ладно! — заговорил он, медленно приближаясь к дяде. — Не может быть! А как же твое желание раскрыть дело и помочь мне с карьерой? А как же долг перед моей матерью? Колени, на которых я сидел малышом?

— Бедный мальчик! — всхлипнул Илья. — Я не могу на это смотреть! — и тут же закричал, направляя «Астру»: — Стой на месте! Не двигаться!

Николай остановился, нехорошо сощурившись.

— Объясню все без обиняков, чтобы ты раз и навсегда уяснил, — нервно и быстро заговорил Илья. — Я потому и поставил тебя расследовать, что был уверен в твоей дремучести. Мне нужен был никчемный следователь, ясно? Мне нужно было время, чтобы придумать, кого обвинить в этом деле, а также найти и уничтожить возможные улики против Мишеля, будь он трижды проклят. «Забота о племеннике» — прикрытие, которое так умилило мое начальство, и это сработало, — Илья поморщился. — А ты, как нарочно, умудрился накопать всю правду. Впрочем, это мне тоже было на руку. Анчоус врал мне, будто отобрал у Нино́ письма и уничтожил их. А вы открыли мне глаза и вдобавок сами принесли мне их, — инспектор перевел дух и так же быстро продолжил: — Теперь про мать… Про колени я придумал. Ты на них не сидел. Ты вообще в детстве ни секунды не сидел на месте и был такой же бестией, как нынче. И, знаешь, при других обстоятельствах я бы твоей матери и руки не подал бы. Но так совпало, что пришлось играть роль добренького дяди, это мне было выгодно. Тогда я надеялся посадить на крючок Морского, а ты идеально подходил в роли наживки… Зачем мне Морской? Знаток балетов мог быть полезен и в обработке Мессерера, и в принципе в кураторстве театра. А позже, когда этот тип мне выдал с ходу ряд фантастических версий про убийство Нино́, я понял, что просто обязан привлечь его к расследованию. Никто бы не запутал дело, лучше, чем он! — Морской с Горленко встретились глазами, и инспектор все же исправился: — Так мне тогда казалось… Но я же не об этом, да? Племянник, ты, кстати, спрашивал мать, отчего я много лет не общался с твоим отцом? С моим родным старшим братом? Она рассказывала тебе, как умоляла его забыть о моем существовании? — Коля машинально отрицательно помотал головой, и Илья удовлетворенно кивнул. — То-то! Я с юности ушел в подполье. Я — большевик! Я презирал мещанство брата и его жены. Все эти ахи-вздохи про порядок и «чем кормить детей»… Противно вспомнить! Брат вроде бы рабочий, а когда нужно было кой-кого взорвать, сказал, что никого не хочет лишать жизни. Он даже в партии ни дня не состоял! Хотя, по-родственному, я бы его принял. Твои родители, дружок, хоть и помогали мне пару раз, пряча у себя дома или подбрасывая деньжат, но шли совсем другой дорогой. Они покладисто горбатились на господ, когда мы с товарищами рисковали жизнью за народ.

— Они и есть народ! — внезапно твердо произнес Коля. — А ты — большая гнида!

И он прыгнул. И раздался выстрел. Коротко ахнула Света. Коля согнулся, одной рукой схватился за плечо. Потом поднял голову и, изумленно моргая, начал подниматься, выкрикивая странное: